Путешествие в слово - стр. 30

Хулиган. Это слово английского происхождения. Жил в XVIII веке близ Лондона содержатель постоялого двора некто Хулигэн, который вместе со всем своим семейством терроризировал всю округу. Необузданные буяны и драчуны настолько «прославились» своими дикими выходками, что имя их не забылось и даже стало нарицательным. Хулиганами в конце XIX века англичане стали именовать дерзких уличных озорников из юго-восточного района Лондона, а затем и вообще всех тех, кто грубо попирал общепринятые нормы поведения. Распространению слова в немалой степени способствовала комическая песенка, популярная в Англии в 80–90-х годах прошлого века, героем которой был глава этой семейки дебоширов – Ириш Хулигэн.

А еще через несколько лет невольную рекламу Хулигану создала и одна из газет, сделав его персонажем множества пародий, шуток и рисунков юмористического раздела. О Хулигане заговорили уже не только в Англии, но и во всей Европе, и в Америке. Так, видно, и утвердилось это слово-понятие.

Уже в начале нашего века в России слово хулиган не только бытовало в разговорной речи, но и стало термином юриспруденции и судопроизводства. От этого слова русский язык образовал и ряд производных.

Объегорить, подкузьмить. Оба слова имеют близкий смысл. Объегорить – означает «обмануть, обжулить», а подкузьмить – «доставить неприятность, – поставить в трудное положение». Эти обозначения не совсем праведных деяний восходят к именам святых – Егория (иначе Георгия или Юрия) и Кузьмы и праздникам, устраиваемым в их честь. 26 ноября, в «день святого Егория» – покровителя земледельцев и охранителя скота, – на Руси было принято производить расчеты между хозяином и работником по летним работам. В южных краях такие расчеты были приурочены ко дню «святого Кузьмы и его брата Дамиана» – к 1 ноября. Каждая сторона, пытаясь защитить свои интересы, пускалась на всяческие ухищрения, порою и на обман, старалась друг друга объегорить, подкузьмить.

Пасквиль. Лет пятьсот назад жил в Риме башмачник по имени Пасквино – острослов и насмешник. От его едких шуток изрядно доставалось и высокомерным согражданам, и порядкам, установленным властями Рима.

Остроты башмачника, его язвительные реплики подхватывались слушателями, передавались из уст в уста, из дома в дом и вскоре становились достоянием всех, кто пребывал тогда в том «святом» городе. Может, и ушло бы имя Пасквино в небытие – разве мало жило на земле остроумных людей, не оставивших по себе памяти, – если б не одно обстоятельство.

Неподалеку от жилья Пасквино была извлечена из земли обезображенная античная статуя. Горожане тут же ее воздвигли и назвали именем веселого башмачника. А вскоре люди стали находить прикрепленные к статуе Пасквино безымянные рукописные листки; ядовитые стишки, высмеивающие могущественных лиц, изображения с подписями, сочиненными в духе Пасквино. Их стали именовать пасквинадами. В России времен Фонвизина, видимо не без посредства немецкого языка, подобного рода писанина была названа пашквилем, от которого и наше нынешнее пасквиль – «произведение оскорбительного, клеветнического характера». Согласитесь, слово не совсем добрая память о человеке, прославившемся задиристой шуткой.