Путешествие белой медведицы - стр. 23

– Ешь на здоровье, – сказал Торвальд.

Он взял ещё одну порцию для себя и занял место среди шести молодых моряков, которые сидели на палубе, скрестив ноги.

Хаук посмотрел на меня с недоброй улыбкой, что была хорошо мне знакома: мои сводные братья улыбались так же, когда замышляли что-то против меня.

– Навозный мальчишка, – пробормотал он, и несколько моряков засмеялись.

Торвальд окинул их суровым взглядом, и матросы отвернулись. Каждый занялся своим делом – кто-то продолжил трапезу, кто-то играл в карты или кости, а один из них – приспешник Хаука, тощий Оттар – обстругивал палку.

Я взял ложку и принялся за еду. Вскоре вокруг начались разговоры: сплетничали о незнакомых мне людях. Когда речь зашла о докторе, я навострил уши. Со слов моряков, раньше он был лекарем короля Хокона, но потом сделал неудачную операцию любимой племяннице Его Величества и оставил на её лице уродливый шрам. Король был в гневе и немедля отправил доктора в отставку, а в качестве дополнительного наказания поручил ему сопровождать медведицу в Лондон. Если она заболеет или получит травму в дороге… никто не мог сказать наверняка, какая участь ожидает доктора. Можно не сомневаться в одном: кара будет суровой.

Кто-то позвал Торвальда, и тот медленно встал и направился в сторону юта, где находилась каюта капитана.

– Навозный мальчишка, – повторил Хаук.

Матросы захихикали.

– Хаук, когда мы перевозили лошадей, это было твоей обязанностью, но никто почему-то тебя не обзывал, – заметил рыжеволосый моряк.

– Я навоз просто убирал, Кетил, а не бегал за ним по всей палубе.

Оттар прыснул, отвлёкшись от работы.

– Это всё же не лошадь, не так ли? – возразил моряк. – Вспомни, что этот зверь сделал с доктором. Я видел его руку сразу после происшествия. Прогрыз до кости, отвечаю.

Матросы сразу помрачнели. Один перекрестился, другой пробормотал что-то себе под нос и покачал головой.

– По мне, так то же самое, – отмахнулся Хаук. – А вчера он, между прочим, стащил мой ужин, так что…

Он потянулся к моей миске, подцепил ножом последний кусочек трески и, глядя мне прямо в глаза, надкусил рыбу и с нескрываемым злорадством проглотил её.

Боковым зрением я видел, как остальные начали тревожно переглядываться. Оттар нервно усмехнулся; другие матросы отвели глаза.

Я знал, что должен отвоевать свою еду, но Хаук был больше и сильнее меня, а я слишком устал, чтобы дать достойный отпор.

Ночью я укрылся овчиной, которую дал мне Торвальд, и свернулся калачиком на палубе среди моряков, прислушиваясь к новым звукам: монотонному шелесту моря, поскрипыванию мачты, треску и шёпоту паруса. Глухому стуку и шуршанию груза в трюме.