Путешественник - стр. 60

Моя новая камера оказалась значительно больше, чем orba, в низкой двери даже имелось отверстие. Правда, оно было таким маленьким, что я не смог бы даже просунуть в него руку и помахать уходящим тюремщикам, но зато пропускало воздух и достаточно света, чтобы тьма в камере не была совершенно непроницаема. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я разглядел, что тут имелись ведро с крышкой, в качестве pissota, и две голые полки из досок, служившие кроватями. В одном углу я также увидел нечто, напоминающее груду разбросанного постельного белья. Однако когда я приблизился, груда зашевелилась и поднялась. Это был человек.

– Шолом алейхем! – грубым голосом произнес он.

Приветствие прозвучало как чужеземное. Я всмотрелся и узнал рыжую с сединой копну волос и бороду. Это был тот самый иудей, чью публичную порку я наблюдал в столь знаменательный для меня день.

– Мордехай, – представился он. – Мордехай Картафило. – После чего спросил о том, о чем все узники спрашивают друг друга при первой встрече: – Ты здесь за что?

– За убийство, – сказал я, шмыгнув носом. – Думаю, что меня также обвинят в государственной измене, lesa-maestà[60] и еще кое в чем.

– Убийства будет достаточно, – произнес он с легким ехидством. – Не волнуйся, парень. Тебе простят остальные незначительные проступки. Не могут же тебя наказать за них, раз ты будешь уже наказан за убийство. Это то, что называется риском дважды понести наказание за одно и то же преступление, здесь подобное запрещено законом.

Я злобно посмотрел на него:

– А ты шутник, старик.

Он пожал плечами.

– Каждый освещает тьму, как может.

Какое-то время мы молча предавались печали. Затем я произнес:

– Ты здесь за ростовщичество, так?

– Нет. Я здесь потому, что некая дама обвинила меня в ростовщичестве.

– Какое совпадение. Я здесь тоже, хотя и косвенно, из-за дамы.

– Ну, я сказал «дама» только для того, чтобы указать ее пол. В действительности она, – он плюнул на пол, – a shequesa karove.

– Я не понимаю твоих чужеземных слов.

– Язычница и putana cagna[61], – перевел он, опять сплюнув. – Она просила у меня взаймы денег и оставила в качестве залога на сохранение некие любовные письма. Когда она не смогла заплатить, а я отказался вернуть письма, она постаралась, чтобы я не отдал их кому-нибудь другому.

Я сочувственно покачал головой.

– Твой случай печальный, а вот мой – скорее нелепый. Моя дама попросила сослужить ей службу, предложив себя в качестве награды. Дело было сделано, но не мной. Тем не менее я здесь, и награда мне досталась совсем иная, но моя дама, возможно, еще даже и не знает об этом. Разве не смешно?