Путешественница во времени. Воспоминания о будущем - стр. 53
Та удовлетворённо кивнула, уже не глядя в мою сторону, и я уныло побрела обратно в музыкальную комнату. Там я села за фортепьяно и принялась перебирать ноты, а затем затянула сентиментальную песенку про девушку, чей возлюбленный утонул. Песня была грустная, медленная, вполне соответствовавшая моему мрачному настроению. Когда она закончилась, я подпёрла голову рукой и посмотрела в окно. До смерти хотелось выйти погулять, подышать свежим воздухом, потому что сидение в четырёх стенах казалось всё более невыносимым. Эх, и почему я не обладаю магической силой, как прочие Путешественники? Почему Путешественники во времени не могут управлять магией? Я бы не отказалась сейчас от таких способностей – по крайней мере, мне было бы проще отстаивать свои права и желания…
Хотя у кого их отстаивать? Не у Анабелл же! У неё свои интересы, и она как раз делает всё, чтобы я поскорее адаптировалась к этому миру. А с кем мне тут воевать? С сэром Перси? Со всем викторианским обществом? С женихом и прочими магами? Это же бессмысленно. Едва ли я смогу доказать кому-то свою правоту…
От этих мыслей настроение испортилось окончательно, и я отложила ноты в сторону. Все песни, которые мы исполняли вместе с Анабелл, мне уже приелись, и я отчаянно скучала по той музыке, которую слушала в двадцать первом веке – по разным направлениям тяжёлого рока, на фоне которых викторианская музыка казалась красивой, но после долгого исполнения становилась невероятно тягомотной. И сейчас, подумав, что у меня больше нет никаких сил исполнять то, что было популярно в девятнадцатом веке, я запела песню, которая являлась заглавной темой из одной компьютерной игры, также оставшейся в моём родном две тысячи пятнадцатом году. В песне не было никаких современных понятий и терминов (потому что игра была стилизована под Средневековье), и она была об общих вещах – о тёмных временах и трудностях пути, и о надежде, которая бывает так необходима, чтобы продолжать идти вперёд. Песня всегда мне очень нравилась и цепляла за живое, но спеть её самостоятельно мне никогда не удавалось, поскольку в припеве и каждом куплете полагалось высоко тянуть ноты. Голос мисс Барнс же с лёгкостью справился с этим препятствием, и к середине песни я позабыла о плохом настроении и подавленности. Словно в комнате пел кто-то другой, а я слушала знакомые слова, произносимые чужим – и в то же время моим – голосом. Отсутствие музыки меня сейчас нисколько не смущало – она просто не была мне нужна. Было в этой песне что-то такое, что действительно заставляло думать о надежде, о том, что за самой тёмной ночью обязательно придёт рассвет… Последняя строка заканчивалась высокой нотой, после которой песня словно оборвалась, и я замолчала, слегка оглушённая возникшей тишиной. Как же это было прекрасно! Если бы у меня была возможность вновь встретиться с настоящей Элизабет Барнс, я бы обязательно от всего сердца поблагодарила её за эти чудесные впечатления…