Путешественница - стр. 65
– И вот Серая Шляпа измыслил отчаянный план, – рассказывала дальше Фиона, просто-таки сияя от энтузиазма. – Представляете, приказал одному из арендаторов отправиться к англичанам и предложить выдать им лэрда. Ведь среди сторонников принца Серая Шляпа был не последним человеком, и за его голову была назначена большая награда. Он решил сделать так, чтобы арендатор его выдал и получил деньги, которые позволят всем обитателям имения пережить трудные времена.
Я с такой силой схватилась за фарфоровую ручку чашки, что та отлетела.
– Выдал? – прохрипела я. – И его повесили?
Фиона удивленно моргнула.
– Почему повесили? Нет, конечно. Бабушка говорила, ему и вправду угрожала виселица, поскольку судили за измену, но в то время казни уже прекратились, и Серая Шляпа всего лишь был заключен в тюрьму. А благодаря полученной за его голову награде обитатели усадьбы смогли пережить голодное время, – бодро проговорила девушка, видимо, считавшая сказанное счастливым концом истории.
– О боже, – выдохнул Роджер. Он медленно опустил чашку на стол и, словно в трансе, уставился в никуда. – В тюрьму!
– Ты так говоришь, как будто это хорошо, – заметила моя дочь.
Она даже скривила рот от расстройства, а на глазах заблестели слезы.
– Так и есть, – заявил Роджер, не обращая внимания на огорчение Брианны. – Дело в том, что тюрем, предназначенных для якобитов-изменников, было довольно мало, и везде вели официальные реестры. Что ж тут неясного?
Не найдя понимания ни у удивленной Фионы, ни у мрачной Брианны, он наконец перевел взгляд на меня.
– Раз он оказался в тюрьме, я сумею его найти.
Роджер повернулся к книжным стеллажам до потолка, занимавшим три стены кабинета из четырех, и окинул их взглядом. Там хранились материалы, связанные с тайнами якобитов, которые собрал еще покойный преподобный Уэйкфилд.
– Он там, – негромко сказал Роджер. – В тюремных реестрах. В подлинных документах. Разве вы до сих пор этого не поняли? – вновь спросил он меня. – До сих пор мы узнавали о нем что-то лишь из мемуаров неизвестной степени достоверности. Однако в момент, когда он попал под суд и в тюрьму, его биография стала включена в историю. Его имя оказалось в исторических документах, и мы непременно его там найдем!
– И узнаем, что произошло потом, – выдохнула Брианна. – Когда его отпустили.
Роджер крепко сжал губы, отгоняя продолжение, пришедшее ему, как и мне, в голову: «Или когда он умер».
– Да, именно так, – произнес он, взяв Брианну за руку и в то же время поймав мой взгляд. – Когда его отпустили.
Вера Роджера в документы оставалась крепкой и через неделю. Этого, однако, нельзя было сказать об антикварном столе восемнадцатого века в кабинете преподобного Уэйкфилда: под необычной тяжестью его тонкие ножки дрожали и опасно поскрипывали.