Путешественница - стр. 169
Мальчонка покраснел еще больше.
– Нет! Я не бастард! Извинись! Не называй меня так никогда, не имеешь права! И никто не имеет! Я не бастард! Забери свои слова!
Джейми не ожидал такой реакции. Выходит, Уилли был свидетелем какого-то неприятного разговора, и… Он слишком долго пробыл в Хэлуотере, чтобы это прошло бесследно для мальчика.
– Извините, милорд. Я был не прав, мне не следовало говорить этого. Я беру свои слова обратно.
Джейми очень хотел крепко обнять Уилли или хотя бы взять его на руки, но… Но он был конюхом, пускай и бывшим, а мальчик был графом, пускай и юным.
Уилли честно пытался принять вид, хоть отдаленно напоминающий графский: он сдерживал вновь набежавшие слезы и утирал исподволь высыхавшие.
– Милорд, разрешите мне.
Джейми сделал то, что ему давно хотелось: встал перед мальчиком на колени и достал грубый платок, чтобы утереть им нос Уилли. Тот смотрел на него очень грустно.
– Мак, ты совсем никак не можешь остаться?
– Совсем…
Синие-синие глаза Уилли опечалились еще больше. Они так напоминали самого Джейми, что он не стал сдерживаться – в конце концов не все ли равно, увидит их кто-то или нет? – и прижал изо всех сил мальчика к себе. Правильно это было или нет, но малыш хотя бы так получил часть отцовской ласки. Джейми мог приласкать его только так, чтобы ребенок не видел слез отца.
Уилли обнял его и дрожал от сдерживаемых рыданий. Джейми гладил его по голове, по спине и утешал по-гэльски.
Он первый прекратил их трогательную близость, отстраняя мальчонку.
– Идем ко мне. Я хочу подарить тебе кое-что.
Сеновал больше не был единственным прибежищем Фрэзера: он давно жил в каморке у кладовки, принадлежавшей раньше главному конюху Хью, который больше не занимался лошадьми. Там было мало места, но было главное – тепло и возможность побыть одному, когда хотелось.
Скромное убранство комнаты составляли койка, табурет, ночной горшок и небольшой столик, на котором размещались все необходимые предметы: книги, большая тонкая свеча в глиняном подсвечнике и маленькая толстая свечка перед статуэткой Богоматери. Деревянную фигурку Святой Девы прислала Дженни, заказав ее у французских мастеров.
– Зачем здесь эта свечка? – полюбопытствовал мальчик. – Бабушка сказала, что так делают только грязные паписты. Мы не жжем свечей перед языческими образами!
– Выходит, я грязный папист, – ухмыльнулся Джейми. – Но это вовсе не языческий образ, это Дева Мария.
– Да? – Уилли казался заинтересованным. – А зачем жечь свечи перед ней?
Джейми задумался, почесывая буйную шевелюру.
– Ну-у… Для того чтобы помнить, наверное. Когда начинаешь молиться, зажигаешь свечу. А пока читаешь молитву, вспоминаешь тех, кто тебе дорог, кого ты любишь. Свеча горит и будто запоминает тех, кого ты помянул в своей молитве.