Путь. Записки художника - стр. 52
Случается, правда, иногда (только иногда!), что некоторые моменты жизни отклоняются от этих описаний, но это скорее следует поставить в минус этим моментам, нежели писаниям.
Если описатель знает, куда ему нужно смотреть, и не будет отвлекаться на недостойные мелочи, то в его писании жизнь выступит, как стройное, гармоничное, прекрасное здание.
Но перейдем от столь сладостных уму рассуждений к жизни.
Быть зданию или не быть – вот в чем вопрос. Глаза и уши! Что скажут они?
Будут ли они действовать как части хорошо устроенного тонкого механизма в унисон с только что высказанным плавным течением подкованной мысли или же, как плохо отшлифованные части несовершенной машины, будут вносить разлад в ровный, направленный опытной рукой, ход этой машины?
Но пора от возвышенных материй вернуться на твердую целинную почву «Золотой нивы».
Мы выгрузились около деревянного склада, куда были привезены вилы, кислоты и прочие хозтовары, которые ехали в машине с нами. Как и возле всякого склада, валяются ящики, части каких-то машин, проволока, доски, битое стекло. Кругом ровная степь. Вдоль пыльной дороги тянется ряд деревянных домиков, саманная халупа, помещение под этернитовой крышей, очевидно, магазин. Три вагончика, одна небольшая палатка вблизи и ряд больших палаток и вагончиков вдали. Это – территория центральной усадьбы совхоза. Здесь дирекция, контора, радиоузел, столовая. Зам. директора и агронома нет. Комендант – женщина 36-40 лет, среднего роста, темноволосая, худощавая, с симпатичным лицом. Украинка, говорит по-русски с заметным акцентом. Дружелюбно разговаривая, зашли в палатку.
Около двух десятков коек, на которых лежали, полулежали и сидели новоселы того и другого пола. Некоторые стояли. Был полный кворум (на зависть многим собраниям). Не было только одного жителя, который, презрев честь свою и славу, испарился накануне. Но отсутствие его нельзя было считать временным. Как видно, ему предстояла длинная дорога, и он для удобства в пути прихватил с собой постельные принадлежности. Точно никто не знает, может быть он захватил их просто на память.
Новоселы народ молодой. Жарой их не убьешь. Хотя был полдень, беседа лилась рекой, оживляясь спорами. Сообщение коменданта о желании поселить нас в их палатку не вызвало энтузиазма. Был выражен всеобщий протест. Никто не был пленен перспективой любоваться на ленинградских художников. Смущал факт появления в многосемейной палатке трех мужчин-одиночек. Мы были категорически отвергнуты, и поняли это без слов и слёз. С узко личной темой было покончено.