Путь. Записки художника - стр. 37

Начал изменяться и состав Правления за счет людей, стремящихся к обновлению. Членами Правления стали и мы с Яшей Пастернаком, который занял пост ученого секретаря.

С Серебряным в ту пору у меня сложились очень своеобразные отношения.

Иосиф Александрович был председателем Правления союза и, как правило, вел собрания. Будучи членом партии, да и членом партийного бюро Союза, он должен был проводить линию партийного бюро по всем вопросам. В то же время, как мне казалось, он в глубине души сочувствовал обновлению атмосферы в искусстве. Это был человек, наделенный от природы культурой поведения, никогда в полемике не срывающийся на грубость, терпимо относящийся к противоположным взглядам.

Он писал свои картины в академическом стиле «ленинградской школы» с характерным для нее сдержанным серебристым колоритом, не впадая в элементарную иллюстративность, стараясь сохранить недосказанность, дать возможность работать подтексту. С наибольшей полнотой эти стороны его творчества проявились, на мой взгляд, в его картине «Концерт в филармонии», а потом в «Шостаковиче» и «Рихтере».

Я относился к Иосифу Александровичу с большой симпатией, хотя на собраниях у нас нередко происходили конфликты. Я всегда стремился к точности формулировок внесенных мной предложений в текст резолюции собрания или наказа Правлению. В то же время Серебряный, ставя мои предложения на голосование, нередко формулировал их искаженно, внося важные, внешне не всем сразу заметные, изменения. В таких случаях я выскакивал на трибуну, не прося слова (понимая, что неправильно проголосуют раньше, чем это слово для поправки я получу), забирал из рук Иосифа Александровича микрофон, говорил, что Серебряный искажает мои слова, и настаивал на голосовании моего предложения в точной редакции. Серебряный без сопротивления отдавал мне микрофон и не держал на меня зла за мой анархичный стиль поведения, понимая, что по существу дела я прав. Я даже думаю, что наши симпатии были взаимными, несмотря на противоположные характеры. Быть может, этому способствовала его дружба с Яшей.

Как-то Иосиф Александрович мне сказал: «Я верю вам – человек с такой улыбкой, как у Вас, не может обманывать». К сожалению, я потерял эту улыбку в 1976 году вследствие перенесенного неврита лицевого нерва, после которого рот у меня сохранил свойство улыбаться лишь в одну сторону, и вместо открытой улыбки стала получаться кривая ироническая усмешка, искажающая мое внутреннее чувство. Впрочем, это уже лирическое отступление в сторону, во всяком случае, это был еще не худший вариант – еще не такие несчастья посещают людей, и роптать мне не следует.