Путь. Записки художника - стр. 33
Вначале ничто не предвещало бури.
Иосиф Александрович Серебряный зачитал отчетный доклад Правления ЛОСХ о проделанной работе, и, закончив его, обратился к собранию с просьбой высказать свои суждения, замечания по работе Правления, внести предложения по улучшению его деятельности. – Ответом была полная тишина. Никто не проявил желания выступать.
– «Ну, как же так, товарищи, неужели ни у кого нет никаких замечаний, и в работе Правления не было никаких упущений? Вносите свои предложения!» – призывал Серебряный. – Вновь в зале царит молчание.
– «Ну, что же, товарищи, неужели мы без прений приступим к выборам нового Правления?» – еще раз обращается Серебряный к сидящим в зале. – И по-прежнему не поднимается ни одна рука, нет желающих выступить. Что это было: боязнь, равнодушие или апатия?
– «Неужели мы на этом закончим и будем приступать к составлению наказа новому Правлению?» – делает еще одну попытку преодолеть равнодушное молчание присутствующих Иосиф Александрович. – И вновь господствует тишина, слегка нарушаемая переговаривающимися между собой художниками.
Я, впервые присутствующий на собрании в Союзе художников, совсем недавно принятый в его члены молодой художник, не мог понять этого безразличия присутствующих к своей судьбе, тем более после осознания нетерпимости существующего положения, к которому мы пришли с Пастернаком и Сидоровым в результате наших длительных разговоров. Я, новичок, «чужак», приехавший в Ленинград из Харькова, не собирался выступать первым с нашими предложениями, видя вокруг немало солидных людей с седыми волосами.
Но молчали все, в том числе Пастернак и Сидоров! Казалось, какой-то паралич охватил присутствующих!
Эта непонятная мне тишина стала все больше и больше напрягать мои нервы.
Я поднял руку и, когда через весь зал шел выступать к трибуне, мой накал достиг своего предела. Мне кажется, что весь зал почувствовал это, потому что у меня было ощущение будто электрические разряды, как стрелы, вылетали из меня наружу между моих ребер.
Мне много раз впоследствии приходилось выступать с трибуны, причем в гораздо более конфликтных ситуациях, несущих прямую угрозу моему будущему, но никогда я не испытывал такой степени возбуждения. Даже через 42 года, вспоминая эти минуты, я вновь чувствую волнение, и мне кажется, что моя грудная клетка наполняется электричеством!
Я вышел к трибуне, стукнул по ней кулаком и сказал: «Хватит молчать! Одних разлагает избыток денег, других – их недостаток!»
У меня сохранились основные тезисы моего выступления, которые я привожу ниже.