Путь Ворона - стр. 44
Дальше разрушений становилось все больше и больше. В нескольких местах улицу перекрывали такие завалы, что поневоле приходилось возвращаться и искать обходной путь. Кое-где сплошняком застыли врезавшиеся друг в друга остовы разнообразных машин. Довольно жутко смотрелся заваленный на бок обгоревший трамвай. И то и дело – людские останки. Разложившиеся, валяющиеся с самой Катастрофы, никем не убранные. Их явно грызли собаки, клевали птицы, поедали крысы. Осталось поблагодарить судьбу за ограниченный обзор из боевых машин. Пусть бойцы насмотрелись уже всякого, есть зрелища, которые лучше вообще никогда не видеть.
К штабу округа на улице Серышева проехать вообще не удалось. Очевидно, эпицентр находился где-то близко, и целых зданий здесь вообще не было. Сплошные обломки, лишь кое-где стояли редкие, невесть как не завалившиеся куски стен, а на дорогах – сплошное месиво, в которое превратились проезжавшие в момент взрыва автомобили. Тут явно полыхало так, что наверняка напоминало горевшую тайгу. С тем дополнением, что все еще рушилось, сметалось рукотворным ураганом, да и взрывалось – баки в машинах, газ в домах… Армагедец в его суровом и жутком обличии. И вроде уже было все известно, и тем не менее зрелище впечатляло даже через триплексы, особенно когда воображение восстанавливало картину произошедшего здесь ада.
Хотелось побыстрее покинуть ставший братской могилой город, уехать и никогда больше не возвращаться в родные некогда места. А уж если подумать о возможной судьбе родных, вообще тянуло взвыть волком, протяжно и тоскливо. Воронов поневоле проклял себя. Зачем только он устремился самомобилизовываться, вместо того чтобы первым делом не вывести семью прочь? А теперь гадай, осталась Лена здесь и превратилась в отпечаток, тень на асфальте, или все-таки послушалась, успела отдалиться хотя бы на несколько километров? Но ведь не приехала в Малышево, согласно уговору, и жива ли сейчас – ведомо одному Богу. Если он вообще есть, ибо иначе как допустил случившееся? Или сработал вариант Содома и Гоморры, и сейчас вновь не нашлось праведников?
Закружились в обратный путь, только уже другими улицами. На ходу перестроились, и теперь майор следовал головным, а Воронов оказался в середине колонны. Говорить никому не хотелось. В ТПУ царило молчание. Хватало рева двигателя, а любые слова после виденного все равно были бы натужными, не выражающими того, что царило в душах.
Подавленное настроение, изменившиеся из-за разрушения некогда знакомые улицы, плохой обзор, повторяющиеся подъемы и спуски, бесконечные объезды – даже Воронов уже плохо представлял себе, по какой части Хабаровска пролегает в данный момент их путь. Признаться, ему не было до этого дела. Накатило такое, что внешний мир просто превратился в нечто неважное и ненужное. Только нестерпимо хотелось курить, да люк лучше не открывать, а дымить прямо в машине не позволяла привычка и усвоенные навыки.