Путь в тысячу пиал - стр. 40
– пронеслось у нее в голове, пока она пятилась, отступая за угол ближайшего дома. – «Рэннё здоров, как дикий як… А что вообще происходит?»
Помимо противного Намгана она узнала еще двоих воинов из гомпа, а вот остальными в толпе были, очевидно, местные. И женщины, и мужчины стояли полукругом у одного из обветшалых домов, перешептывались, охали, бормотали молитвы. Над входом висела гирлянда из разноцветных флажков и традиционная засушенная бычья голова, отгоняющая злых духов бон, но в этот раз оберег, по-видимому, не помог, не отвел несчастье. Изнутри дома доносились женский плач, возня и шум, будто громили мебель. Решив, что ничем хорошим подобное не закончится, Джэу уже собиралась было уйти, свернуть на обходную дорогу, но дверь вдруг с грохотом распахнулась. Голоса и вопли, прежде скрытые за толстыми стенами, вырвались на улицу, а вместе с этим из проема вышли еще двое сынов дракона. Последний тащил за собой брыкающегося мальчишку лет восьми. Абсолютно голый, он плакал, сквозь всхлипы моля его отпустить. Даже сумел извернуться и едва не выскользнул из захвата, но монах ловко перехватил тощего мальца, вывернув ему локти в суставах. Мальчик взвыл, за ним заголосила и его мать, выскочившая следом.
– Пожалуйста! – Она бухнулась на колени, – Ракху́ ни в чем не виноват. Молю…
Намган вышел вперед, ухватил ребенка пальцами за шею и внимательно всмотрелся в заплаканное лицо:
– В том нет его вины, женщина, и я сочувствую твоему горю, – произнес Намга́н, но голос его оставался холодным и безучастным, несмотря на сказанные слова. – Случилось то, что случилось. И не нам противиться судьбе, что приготовили твоему сыну тэнгри!
Он надавил ребенку на шею, заставляя согнуться, и повернул его спиной к толпе у дома, демонстрируя его обнаженную поясницу всем собравшимся, словно доказательство правомерности своих действий.
– Мама!
Мальчик неистово бился в руках монаха, но взгляд Джэу, как и всех прочих, был прикован к уродливому темному пятну на его смуглой коже. Толпа ахнула и попятилась в едином порыве, словно пытаясь оказаться как можно дальше от рыдающего ребенка.
– Но как?..
– Благие тэнгри…
– Откуда у него?..
– Как посмела укрывать?..
Шепотки и возгласы перемежались с бормотанием молитв. Кто-то творил руками знаки, отводящие беду.
Все понимали, что пятно на коже – не грязь, не сажа и не расплывшийся синяк. Метка ракшасова проклятия, будто живая, пылала неровными красноватыми прожилками и шелушилась, словно шкура змеи-куфии. Но все понимали, как она появилась, и что виной тому вовсе не змея.