Путь в Обитель Бога - стр. 50
– Иногда я жалею, что не попадал в ибогальские лаборатории, – посетовал я. – Неплохо видеть затылком.
Вот теперь Бобел ко мне повернулся.
– Никогда не говори так, друг, – сказал он. – Пожалуйста, никогда не говори так.
– Хорошо. Только скажи: они эти чувствительные зоны на голове делают людям специально, или что-то пересаживают от керберов?
Бобел задумался.
– Хрен его знает, – сказал он минуту спустя. – Я ведь почти ничего не помню. Да и не хотел бы вспоминать.
– А мы тебе подарок принесли, – спохватился я. – Посмотри в рюкзаке, в нижнем боковом кармане слева.
Бобел ещё раз оглядел окрестности, наклонился к рюкзаку и вытащил костяную пику, которую я срезал у мёртвого бормотуна. Лицо бывшего орка растянулось в радостной улыбке. Выглядело это примерно так же, как если бы улыбнулся бронетранспортёр, удачно раздавивший вражеского солдата.
– Спасибо, Элф! Спасибо! – прочувствованно сказал Бобел. – Жаль только, что его убил не я.
– Хватит и на твою долю. Они на Додхаре совсем было зачахли, а теперь их яйцеголовые специально разводят. Впервые с прошлого Проникновения у бормотунов появилась постоянная работа.
– А ты точно его убил? – вдруг забеспокоился Бобел.
– Нет, только пощекотал и отпустил, – съехидничал я. – А кусок своего хвоста он сам подарил мне на память.
Бобел опять ухмыльнулся – кажется, на этот раз он понял. Никогда бы не позволил себе подшучивать над ним, но он всё равно не обижается, а когда до него доходит, как сейчас, то даже получает удовольствие. А доходит до него с каждым годом всё лучше.
Когда-то это был не просто человек, а человек настоящий, которому я, наверно, на подмётки не сгодился бы. А иначе как объяснить, что сперва бормотун, а потом яйцеголовые так и не смогли вытравить из его души наше, людское?
Из Бобела готовили солдата-смертника. Стимулировали развитие скелета, нарастили чудовищные мышцы и превратили лицо в маску для устрашения противника. Тяжёлый подбородок, длинные тонкие губы, хищные складки по бокам рта, а над всем этим – глаза убийцы. В любой ситуации – один и тот же взгляд исподлобья, жёсткий и прицельный, точно сквозь амбразуру дота.
И до Учугешского рейда, и после нам случалось освобождать десятки людей-полуфабрикатов, которых ибогалы не успели довести до кондиции, а некоторых и довели. Ни один из них ни на что не годился без предварительной программы реабилитации – начиная с детского сада. А кому охота этим заниматься? Кое-кого доставляли в Субайху на попечение умникам, большинство оставалось на месте. Они жили потом в мехране и на Старых территориях как животные – те, которые выживали. Ведь даже человек, проживший месяц в Бродяжьем лесу под присмотром бормотуна, уже ничего не помнил из своей прошлой жизни и становился абсолютно беспомощен, если кто-то убивал упыря-пастуха.