Путь с войны - стр. 30
– Практически исключена,– ответил Колупаев. – То есть именно к фото и именно к Бардину. Об этом никто не знает. Снимок был в письме, отправитель – мертв. Адресат мертв.
– Феликс тоже… – вздохнул Ветров.
– Капитан Волков знал, он убит, – сказал Колупаев и снова многозначительно взглянул на Ветрова, что читалось как «ты под Феликса копал, кляузы писал, теперь он убит, а ты сидишь здесь жив-здоровехонек».
– Тогда что? – Загорский убрал бумаги в планшет. – Остальное товарищ Ветров по ходу пьесы пояснит. Погнали. В смысле, разрешите приступать?
– Конечно, конечно, Ростислав Васильевич. А может нужно что? Техника? Люди?
– У меня своя группа. Да вот еще майор, – Загорский безразлично улыбнулся Ветрову. – Представлю дополнительные запросы, если таковые возникнут, – Загорский набросил шляпу и будто через силу спросил по уставу. – Разрешите идти?
– Конечно, конечно. Товарищ майор на минутку задержитесь. И… Ростислав Васильевич! – окликнул Колупаев капитана, когда тот уже взялся за ручку двери. – Как считаете, найдете?
Загорский недолго помолчал.
– Надо было сразу к нам. Сразу, – сварливо сказал он. – Поиск все-таки наш хлеб. Так что, будем искать. Вопрос профессиональной чести, так сказать. Профессион де фуа. Хорошо, азиат, а не славянин. Поищем и обрящем. Возьмем бережно и ласково, ибо сказано: накануне пробуждения Востока без грубости к собственным инородцам. Честь имею.
Загорский вышел. Колупаев встал из-за стола, майор, разумеется, тоже вскочил. Полковник тяжело потянулся, с хрустом в шее покрутил головой.
– Ты это, майор, – проговорил Колупаев. – С сыскарями сильно не откровенничай. Про янтарную комнату им знать не надо.
– Есть!
– И это майор, майор, ты докладывай. Звони. Только вот черт его знает, где я буду послезавтра. Человечка оставлю для связи. Помни, главное – координаты. Карточка этой бабы – главное. С солдатом по ситуации. Понял?
– Так точно!
– Давай командировочное подпишу. Печать сам поставишь.
***
Ростислав Загорский любил свою профессию, как и отец его, и дед, и служивший в ведомстве графа Бенекендорфа прадед. Династия. Ростислав часто в разговорах подчеркивал, что он потомственный сыщик. Легавый с родословной. Но он никогда бы не признался, что в сыскном деле его привлекает такое чувство – не польза, не долг, не стремление к лучшему миру, нет – такое чувство близкое к самозабвенному азарту, определенно у него зависимость – разновидность игромании. Профессиональный картежник с расчетом ли, с фортуной ли срывает банк, выигрывает много, но в казино ходить не перестанет. Так и Загорский видел смысл в игре, охота – игра. Поиск – азарт, поймаю или нет. Чаще ловил: грабителей, бандитов, воров, сутенеров. Поставлена задача, и охватывал Ростислава оперативный зуд – выследить, найти, поймать, доставить. Он готов был не есть, не спать, метаться из одного конца страны в другой, сутками сидеть на ветке дерева, высматривая еле видный отблеск света в окошке. И появлялся на секунду лучик на стекле, а значит, тук-тук. И добрый вечер. Уголовный розыск, пройдемте. А если жулик побежит, то еще лучше – погоня. Живая погоня, загнать зверя, взять. Ни с чем не сравнимо, кто не испытывал – не поймет. В рабочем кабинете Загорского у сейфа стоит рейка длиной больше метра, на которой он ножом вырезает инициалы пойманных преступников. Досточка исписана до половины. Но две других – дома. На них уже места не осталось. Ну еще бы! Больше двадцати лет в розыске. Пришел в уголовку стажером в разгар гражданской войны. Дальше, служил в советской милиции. Отец только плевался от такого названия – он был давно в отставке, но к нему обращались за консультациями. А Ростиславу было все равно: советская, не советская, милиция или полиция, главное – он сыскарь! Он бы и при Колчаке стал сыскарем. Если в борьбе за власть Сталина победили бы Зиновьев и Каменев, ну и что? Ростислав бы остался сыщиком. Победи четыре года назад Гитлер, Загорский был бы сыскарем при Гитлере. Профессионалы нужны любой власти. Вслух такое не произнести, но мысли были.