Путь одного Олега - стр. 2
Население Озёрска чуть больше 80 тысяч человек. В городе один университет, один кинотеатр, один ночной клуб и один главный завод – химический комбинат «Маяк». Вокруг этого завода и разворачивается вся жизнь города. Там на секретном производстве остекловывают ядерные отходы и производят радиоактивное топливо для атомных станций, поэтому город и находится за колючей проволокой.
Попасть работать на завод для многих ребят считается высшей точкой карьерных достижений и счастливым билетом в жизнь. Хорошая зарплата, льготные кредиты и квартира за выслугу лет, талоны на питание и бесплатный шоколад в заводских столовых. За последнюю привилегию заводчан в городе называют «шоколадниками». Сладко живут, умирают только рано. Радиация – она ведь без цвета и без запаха.
В Озёрске я родился, учился и жил с мамой и младшим братом. Родной отец бросил нас, когда мне было три года, отчим умер от инфаркта, когда мне было 14.
Я как сейчас помню тот сентябрьский погожий день. Наш девятый «б» отправился в традиционный поход в честь начала учебного года.
– Псс, Торбосян, ну-ка отойдём в сторону, – заговорщицки шепнул мне Игорь, один из самых дерзких и задиристых одноклассников. Рядом с ним уже пристроилась парочка моих школьных приятелей.
Мы ушли всей компанией в кусты. Игорь достал бутылку пива и пачку сигарет. Тшшик. Зашипело и запенилось в тёмной бутылке тёплое и самое дешёвое «Жигулевское».
Игорь глотнул, поморщился, улыбнулся и протянул бутылку мне:
– Давай, Торбосян. Пей.
Я стушевался. До этого я никогда в жизни не пил алкоголь. Игорь продолжал держать бутылку в вытянутой руке, а наши одноклассники внимательно смотрели на эту немую сцену. Я выхватил бутылку и сделал глоток, потом ещё один. Взял сигарету и затянулся. Было горько и невкусно, но я испугался отказаться. Побоялся выглядеть слабым. Дурак.
Домой шёл с чувством тревоги, вины и какого-то странного волнения, как будто этим глотком и затяжкой предал родителей и стал взрослее, лишился части своего детства. «Если мама с папой Серёжей запалят, будет жёстко», – думал я, подходя к подъезду нашей панельной девятиэтажки на улице Карла Маркса.
Своего отчима я называл «папой Серёжей». Всю свою жизнь он работал архитектором и даже организовал со своим другом небольшую архитектурную студию. Ко мне он относился по-доброму, и я воспринимал его родным отцом больше, чем своего биологического «папу Колю».
Через пару часов после того, как я вернулся домой из похода, папа Серёжа упал в коридоре и захрипел. Изо рта пошла белая пена. Было страшно.
Мама от волнения кричала на меня и на брата, как будто мы были в чём-то виноваты. Вывалила на пол всё содержимое аптечки. Но ни я, ни она, ни тем более мой маленький брат, который робко выглядывал из комнаты, не были готовы к такому развитию событий и откровенно не знали, чтó делать. Я вызвал скорую.