Путь королей - стр. 120
Каладин добрался до подножия холма, и дождь с ветром хлестали его по лицу, словно толкая обратно в лагерь. Он упрямо шел вперед, к ближайшей расщелине – Ущелью Чести, как его называли мостовики, потому что там они могли сделать единственный выбор, что им еще оставался. Избрать «почетный» уход. Умереть.
Расщелины на Расколотых равнинах выглядели неестественно. Эта была узкой в самом начале, но к востоку очень быстро расширялась и через десять футов становилась такой широкой, что вряд ли можно перепрыгнуть. Здесь висели, прикрепленные к выступам в скале, шесть веревочных лестниц с деревянными перекладинами, по которым мостовики спускались на дно, чтобы обыскивать тела, упавшие в пропасть во время вылазок.
Каладин глянул на равнины. Из-за темноты и дождя почти ничего не видно. Здесь все какое-то неестественное. Эту землю изувечили. И теперь она ломала людей, которые сюда пришли. Каладин миновал лестницы, направляясь чуть дальше по краю расщелины. Там он сел, свесив ноги и глядя на струи дождя, на капли, улетающие во тьму.
Рядом с ним кремлецы посмелее выбрались из нор и суетливо грызли растения, что поглощали дождевую воду. Лирин однажды объяснил, что дожди во время Великих бурь приносят много питательных веществ. Бурестражи в Холинаре и Веденаре доказали, что растения, которые поливают дождевой водой, собранной во время Великих бурь, растут лучше, чем политые водой из озера или реки. Отчего ученые испытывают такую радость, открывая вещи, известные бесчисленным поколениям крестьян?
Каладин смотрел, как капли воды стремятся к забвению на дне провала. Маленькие прыгуны-самоубийцы. Тысячи тысяч. Миллионы миллионов. Кто знает, что ждет их во тьме? Этого нельзя увидеть, познать, пока не присоединишься к ним. Пока не прыгнешь в пустоту и не позволишь ветру увлечь тебя вниз…
– Отец, ты был прав, – прошептал Каладин. – Нельзя остановить бурю, пытаясь дуть сильнее. Нельзя спасать людей, убивая. Нам бы всем стоило стать лекарями. Всем до единого…
Он заговаривался. Но, странное дело, его разум казался чище, чем на протяжении многих недель. Возможно, все дело в ясной перспективе. Многие всю свою жизнь задаются вопросами о будущем. Что ж, его будущее теперь пусто. И он обратился мыслями в прошлое, думая об отце, о Тьене, о принятых решениях.
Когда-то жизнь казалась простой. До того, как он потерял брата, до того, как в армии Амарама его предали. Вернулся бы Каладин в те невинные дни, если бы смог? Предпочел бы он притворяться, что все просто?
Нет. Ему не суждено падать беззаботно, как тем каплям. Он заполучил множество шрамов. Ударялся о стены, раня лицо и руки. Убивал невинных, сам того не желая. Шел рядом с теми, чьи сердца были подобны черным углям, и восхищался ими. Карабкался на вершины, спотыкался и падал.