Путь к Свету - стр. 41
–Отец считает, что служба делает из парня мужчину.
– Армия, как и тюряга, мужиков в садистов превращает, – возражал Костя.
– Они не такие уж и плохие, – заметил я. – Просто надо с уважением относиться к людям.
– Не тебя ли они ночью посылали за водкой? – усмехнулся Костя.
Да, подчас не было покоя и после отбоя. Однажды меня разбудили посреди ночи…
– Дух, подъём, – прозвенело в моём ухе. Я вскочил с перепуга и принялся одеваться. Старики покатились со смеху. Я увидел лицо рядового из старослужащих Ермакова.
– У дедушки Вани днюха, – сказал он.– Душара, добудь нам водки и закуски.
– Где? – растерянно спросил я.
– Мне плевать, – взревел Ермаков. – Укради, роди… Мигом убежал!
– Я убегу и «рожу» да только ради товарища младшего сержанта, – смело проговорил я и бросился к выходу. Меня остановил голос Кости, который стоял дневальным на тумбочке:
– Куда ты?
– «Рожать водку и закуску», – усмехнулся я.
– В посёлок?
– А куда ещё?
– Деньги-то есть у тебя?
– Немного. Едва ли хватит…
– Подойди.
Он достал из кармана, кажется, сторублёвку и протянул мне.
– Не надо.
– Бери, говорю!
Я взял деньги и выбежал из казармы на плац; юркнул в темноту, перемахнул через каменный забор, поранил руки, но, не чувствуя боли, метнулся в посёлок. По счастью, в магазине горел свет. Тогда я, запыхавшись, ворвался в дверь и протянул испуганной продавщице деньги. Женщина с сочувствием взглянула на меня и положила в пакет водку, хлеб, палку колбасы и пачку сигарет. (Видимо, я был не первым на её памяти, кто пытался «родить», прибегая в этот магазин!)
– Я этого не просил, – заметил я, возвращая сигареты.
– Пригодится, – сказала продавщица, улыбаясь. Я поблагодарил и бросился в расположение части… Вернулся в казарму, отдал старослужащим всё, что удалось добыть в «самоволке», промыл водой с мылом раны на руках и лёг спать… Кольцов с тех пор меня стал уважать, а однажды даже заступился.
Как-то раз я столкнулся с Ермаковым в располаге, он застал меня врасплох глупым дембельским вопросом: «Сколько дней до приказа дедушке осталось?»
– Не знаешь, душара! Нехорошо… Упор лёжа принять!
Я нехотя повиновался и под счёт «раз-два» начал отжиматься. Но ему этого показалось мало. На «раз» я опустился, а он сел мне на спину… Я выбивался из последних сил и едва не рухнул на пол, когда Ермакова окликнул Кольцов:
– Пашка!
Ермаков сошёл с меня, а я поднялся и отдышался. Они о чём-то говорили, поглядывая в мою сторону. «Ты совсем спятил? – внезапно донёсся голос Кольцова. – Ты знаешь, кто его отец?»
С тех пор меня не трогали, а Косте доставалось… Его били, когда никого из офицеров не было в казарме. Однажды он умывался, а я заметил синяки на его теле, но не стал задавать вопросов…