Путь к себе: 6 уютных книг от Ольги Савельевой - стр. 102

Снежана странная, противоречивая. С одной стороны, истово верующая, но при этом порывистая, громкая, яркая.

И вот курит…

Ну, то есть Бог не запрещает курить, наверное, но как-то все это не монтируется в праведность.

«Просто смирись». Надю раздражал этот совет.

Во-первых, Софико не могла: внутри жило яростное сопротивление, она бунтовала, отказывалась даже верить в это, не то что принимать.

Во-вторых, это такой теоретический совет, что ужас. Никто не давал алгоритма смирения: как? Как смириться-то?

Это как бросить в маленького ребенка большим двухколесным велосипедом и крикнуть: «Просто катись».

Софико не может смириться никак, тем более «просто».

Надя смотрит в окно. Думает о смирении.

Смирение – это тоже любовь, только не к человеку, а к мирозданию. Это жить в мире с тем, что есть.

А несмирение – это, по сути, невроз и маразм, ибо есть только то, что есть, и ничего больше.

Смириться с тем, что ты не блондин, – несложно, с тем, что твои окна выходят на стройку, – можно, а с тем, что в мире нет справедливости и молодые мужчины могут взять и умереть в понедельник от инфаркта, – почти невозможно.

Леша давно неважно себя чувствовал, сам себя диагностировал фразой «засиделся я» и прописал себе новую жизнь с регулярным бегом и турником.

С понедельника.

Новая жизнь началась, только без бега и турника.

– Он был удивительный, непохожий на других. Он словно никого не слушал, шел своим путем. Меня бесило, что он и меня не слушал. А он говорил, что каждый человек создан для своей миссии и не надо подсматривать в чужие судьбы, чтобы понять, куда идти самому…

– Это называется аутентичность, – подсказала Надя, хотя никто не спрашивал.

– Это называется «много свободного времени», – буркнула Снежана.

Софико хочется говорить про Лешу хорошее, как бы извиняясь за ссоры.

Леша в памяти был печальным рыцарем, непонятым временем и даже женой непонятым.

– Он будто чувствовал, – рыдает Софико. – Был такой молчаливый накануне…

– Завещание составил? – спрашивает Снежана.

– Нет.

– Значит, не чувствовал, – отрезает Снежана.

Софико встает, смотрит на сестру со злостью и порывисто выходит с кухни.

– А помягче с ней как-то можно, вдова все-таки… – бурчит Надя.

– Да шьет ему Софико святость, а Леший не был святым. У нее за спиной подбивал ко мне клинья… – громко говорит Снежана.

– Тс-с-с! Ты что? Зачем орать? Я предпочла бы не знать эту информацию, – говорит возмущенно Надя.

– Ну еще бы, – хмыкает Снежана. – Этот факт не даст его канонизировать.