Путь к Босфору, или «Флейта» для «Императрицы» - стр. 4
Человечья сутолока встретила его кудлатой овчиной и кружевом платков, сукном шинелей и чиновным бобриком, пахнула в лицо всенародным смешением одеколонов и пота, но более прочего – тяжёлым еловым духом, так и не выветрившимся за долгие часы пустынных осенних вёрст.
Траурные гирлянды еловых веток украшали борта литерного состава.
Царского поезда.
По сути же – похоронной процессии князя императорской крови…
«На вздыбленном коне»
Существует такой негласный канон в монументальном искусстве, ныне забытый за давностью и ненадобностью: конные статуи царей, князей и королей, павших на поле брани, следует изображать на вздыбленном коне, а отдавших Богу душу в своей постели и в окружении: «Вы, жадною толпой стоящие у трона…» – на коне, твёрдо стоящем всеми четырьмя копытами на постаменте.
Так что из всех русских монархов, после, разумеется, воинственных Рюриковичей, в большинстве своём сгинувших от рук племянников, только Александр II с некоторой натяжкой мог бы стать заслуженным «Медным всадником». Считал ли он себя борцом с просвещением или народовольцами, это только казалось, но пал царь от бомбы. Прямо как на «поле брани».
Да вот ещё, пожалуй, Олег Романов, корнет лейб-гвардии гусарского Его Императорского Величества полка, мог бы претендовать на дыбы своего коня, хотя его шансы стать императором российским были довольно случайными.
Четвёртый сын известного русского поэта «К.Р.», великого князя Константина Константиновича Романова (внука императора Николая I), Олег Константинович Романов девяти лет от роду завёл дневник, на первой странице которого записал: «Я большой и потому имею мужество. Я тут отмечаю, сколько грехов я сделал за весь день… Отмечаю тут неправду точками, а когда нет неправды, отмечаю крестиками».
По свидетельству позднейших исследователей, никаких других записей в дневнике, хоть он и вёлся довольно долго, кроме этих «символических значков», не было. Юный князь был довольно строгим судьёй самому себе.
27 сентября 2014 года он мог бы отметить крестиком, но к тому времени уже не только стал более многословным, но даже успел написать роман «Влияния», поэму «Царство царя Крота», повесть «Отец Иван», множество стихотворений…
Впрочем, издать успел только факсимиле автографов Пушкина, да и то, только первый выпуск запланированного многотомного издания. С такой ревностью вычищая самую мелкую неточность в корректурах типографских клише, допущенных фотографией, что иначе как назвал этот труд П. Е. Щеголев «молитвенной данью», его и нельзя было назвать. Одним словом, Олег был «очень русским» литературным мальчиком.