Путь - стр. 58
– Здравствуй, дорогой мой, Ринат Мансурович! А кто этот юноша? Что-то я его не признаю!
– Его зовут Александр Церебраун, и он грит, что ты его искал.
Вдруг из кресла, подпрыгнув, вскочила долговязая фигура с двумя черными синяками под глазами и пластырем на носу. Кащей, а это был он, ткнул в Александра пальцем, и гаркнул во всю глотку:
– Аттал, вот эта сука! Я тебе про него и говорил!
*
Аттал Иванович вперил взор в Алекса в третий раз, ещё более внимательно. Потом обернулся к Кащею, строго поглядел на него и прикрикнул: «Николай, сядь, закрой рот и помалкивай!»
Александр почувствовал, было, холодок между лопаток, но тут как раз по этому месту легонько ударила ладонь Рината Мансуровича, стоявшего позади: «Не дрейфь, Шуран, я тебе ведь обещал, что сегодня дома будешь».
– Александр, – после небольшой паузы начал Аттал Иванович и широко развёл руки. – От себя лично и от лица моего непутёвого сына, – он кивнул головой на Кащея, – приношу искренние слова сожаления сим его поступком. Его разнузданное поведение не соответствует моим ожиданиям. Действительно, я приглашал вас к себе, но приглашал как друга, как дорогого гостя. Вне всяческих сомнений, то, что произошло – лишь досадное недоразумение, игра случайности, ежели можно так выразиться! Поэтому прошу вас присесть на соседнее кресло и ни о чём не беспокоиться, уже сегодня вас довезут до самого подъезда вашего дома в полной целости и сохранности. И более никто не будет вам досаждать! – повысил он голос в конце и снова грозно обернулся на Кащея. – Верно? Николай?
Александр тут же подумал заявить претензии о нанесении имущественного, так сказать, ущерба, но потом вспомнил, что перед ним сам Аттал и благоразумно решил не предъявлять их вслух. Аттал Иванович кивнул, закончив разговор, затем приобнял старика, ещё раз извинился, и они отошли в дальний угол, о чём-то разговаривая. Протяжно выдохнув, Александр легонько хлопнул в ладоши, оглянулся, плюхнулся во второе кресло и нагло посмотрел на Кащея. Тот сидел молча – красный, как рак, глядя строго перед собой, и вдруг, не поворачиваясь, прошипел сквозь зубы:
– Чё, с-сука, зыришь?! Я тебя потом все равно подловлю. Сиди и трясись, что за тобой охота началась. Гандон ты штопаный!
Шуран промолчал.
– Чё молчишь, гнида? Я же знаю, где ты живёшь! Мы с пацанами как-нибудь тебя возле дома и дождёмся. Я тебе тогда лично все зубы «Димедролом» выхлещу, – цедил сквозь щёлку губ красный от злости, как свёкла, Кащей.
– Смотри, не пёрни от натуги, Кончей, или как там тебя, – как сплюнул, выдал Александр.