Путь домой. На Север и обратно - стр. 10

– Девки везде так говорят.

Хохотнули понятливо, головами покачали.

– Ну, а куда тогда?

– Два было варианта, дед, – вздохнул Мофей. – В храм Великого Гончара или в кабак. В кабак не получается. Не хотят наливать вина в долг, торгаши несносные!

– Совсем люди совесть потеряли! – скрипуче поддержал дед и сокрушенно покачал седенькой головой. – Не то, что раньше было.

– А что, старый, раньше у людей совесть была? – встрепенулся Мофей заинтересованно. Вороной тоже недоверчиво скосил на деда грустный глаз. Видано ли дело – совесть у людей? У лошади-то не у всякой сыщешь.

– Раньше у гвардейцев деньги были! – в сердцах выдохнул дед. – Да ты молодой, вряд ли помнишь.

Помолчали. Конь тихонько всхрапнул и помотал тяжёлой башкой – похоже, тоже о чём-то сокрушался. Видно, было и у него своё раньше, и по всему выходит – было там лучше.

– Ну ладно, – проскрипел дедок. – Сейчас по-человечески тебя выпущу, шлагбаум открою.

– Да я и так просочусь, впервой, что ли? – смутился гвардеец.

– За двадцать лет службы, разок-то можно и с почётом выехать.

Мофей только сейчас прочувствовал, что действительно уезжает навсегда.

– А ты, дед, чего делать думаешь? – потупился виновато.

– А что мне думать? Это ты мужик крепкий, не пропадёшь, а мне-то куда? Авось не дадут с голодухи помереть старому псу.

Мофей одной рукой неловко обнял деда, нет привычки к таким нежностям, осторожно похлопал по сухонькому плечику, не спеша забросил себя в седло.

– Ну, дед, бывай!

– Удачи тебе, парень!

Конь величаво переступил невидимую черту, отделявшую привычный, служивый мирок от остального, огромного мира, и легла под крепкие копыта твёрдая, чуть влажная от вездесущей мороси, дорога. А Мофей, помня о примете, оглядываться не стал – чтобы не вернуться.

Город встретил Мофея угрюмо и настороженно и это вполне можно понять. Серые мокрые стены каменных домов и не могут выглядеть весело, а воспоминания о прошлых, гвардейских посещениях, вызывают у города обоснованную тревогу. Конь, звонко цокая подковами по выщербленным булыжникам мостовой, привычно повернул в тихую улочку налево, но тут же поскользнулся на чём-то вонючем и желеобразном, едва не грохнувшись вместе с седоком в это самое.

– На скользкую дорожку ступил ты, друг мой, – укоризненно проворчал Мофей и направил коня прямо – по широкой, главной улице столицы королевства.

Вороной молча снёс незаслуженный упрёк. Никаких личных дел на той улочке у коня не было, а был там любимый кабачок Мофея, построенный на самой окраине города. Дабы загулявшие гвардейцы не поганили отвратительным видом светлый облик столицы. Так что, в городе конь никакой другой дорожки и не знал.