Путь домой - стр. 4
– Ну, рассказывай, Людок. Как поживаешь? Все своему малышу сопли утираешь?
Таня Егора не любила, называла его Альфонсом, говорила, что ему нужна мамочка, а не зрелая женщина.
– Давай не будем о нем. Расскажи лучше, как ты? Что нового?
Людмила Петровна держала связь с Егором в секрете, открылась она только Тане, и то уже сто раз об этом пожалела. Каждый раз при встрече подруга ее теперь «подкалывает».
– Да что нового? Опять очередного выгнала, загулял, кобель.
– Да ты что, Танька. А таким смирным казался.
– Все они смирными поначалу кажутся, – подвела итог Танька.
– Да, ну и дела… – Мишу, последнего ухажера Тани, Людмила Петровна помнила смутно, привыкнув за долгие годы к мужикам подруги не присматриваться, уж слишком быстро они сменялись. – Расскажи лучше, как Глеб.
Глеб был Таниным сыном, которого она родила еще на пятом курсе по залету, так как никогда, в отличие от Людмилы Петровны, не отличалась разборчивостью в связях. Высокий красавец – курсант военного училища, он был маминой гордостью и отрадой.
При упоминании Глеба Танино лицо просветлело.
– Ой, Людок, до сих пор удивляюсь, как у такой недотепы как я мог такой сын уродиться. Бывает же. Не везет мне с мужиками, зато с сыном повезло.
– Хватит, Танька, плакаться. Завтра нового приведешь и все снова станет хорошо.
Людмила Петровна не стала уточнять, что ненадолго, чтобы не огорчать подругу.
Засиделись они допоздна. В двенадцать Людмила Петровна спохватилась, хорошо, что сегодня пятница, завтра не нужно рано вставать на работу и засобиралась домой. На прощание они с Таней обнялись, и Людмила Петровна заспешила к машине, в очередной раз поражаясь безалаберности подруги.
Подъезжая к дому, Людмила Петровна увидела свет в спальне, значит, Егор еще не спал. Она быстро загнала машину в гараж, поднялась на третий этаж и вошла в спальню. Егор лежал на кровати и щелкал пультом от телевизора. На нем был махровый халат, одна пола задралась, обнажив загорелое бедро. Взгляд Людмилы Петровны охватил его целиком, и от такого великолепия у нее перехватило дыхание.
Егор заметил ее только сейчас. Он как ужаленный спрыгнул с кровати и, сжав свою миниатюрную Людочку, которая едва доставала ему до плеча, в объятиях, зашептал ей на ушко:
– Людочка, наконец-то, я так тебя ждал, скучал. – Людочка слушала его глупости, чувствуя на щеке его горячее дыхание, и таяла. Только с ним Людмила Петровна превращалась в Людочку, могла вести себя безрассудно, забыть о заботах, работе и отдаться чувствам.
И, хотя, Людмила Петровна далеко не глупа и понимала, что отношения эти противоестественны и не могли продолжаться вечно, она упорно гнала от себя эту мысль. Она не хотела ничего менять, ей с ним было хорошо и спокойно.