Путь долга и любви - стр. 36
А ещё… ещё очень стыдно было, прежде всего за своё лицемерие. Но наш союз – политическая необходимость, мы не обязаны любить друг друга! Зато обязаны уважать… И ложь, если судить трезво, единственный залог стабильности. Ну, на данный момент.
Чуть позже, когда всё наладится, мы сможем сказать друг другу, что чувствуем и найти компромисс – так все поступают. А сейчас… нет, сейчас я не готова обсуждать эти вещи. Я просто буду очень стараться и надеяться, что образ черноглазого блондина затмит тот, другой. Я буду пытаться! Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы полюбить Рида. И очень надеюсь, что он сделает то же самое.
– Малышка… – прошептал наречённый, а его правая ладонь скользнула вверх и по-хозяйски сжала мою грудь.
– Рид!
– Что? – отозвался тихо. Он прекрасно видел моё возмущение, но руку с груди не убрал, наоборот – сжал сильнее и вновь к губам потянулся.
– Ридкард!
Я попыталась вырваться из захвата, но куда там. Прижал крепче прежнего, а его ладонь… она на вторую грудь переместилась.
– Эмелис, ну что ты паникуешь? – прошептал черноглазый. – Всё хорошо…
– Хорошо?!
– Малышка, я четыре года ждал этого момента. И раз уж ты настояла на том, чтобы отложить свадьбу…
– Рид!
– Эмелис, согласись, это будет справедливый обмен.
Чтобы не завизжать, пришлось до крови прикусить губу, но их величество этого не заметил. Он был занят. Он покрывал жадными поцелуями мою шею и трогал, трогал, трогал…
– Рид, я не могу…
– Малышка, перестань… Мы вот-вот поженимся. Чего тебе бояться?
– Я не могу…
– Обещаю, тебе понравится, – шепнул блондин и, не разжимая объятий, сделал шаг вперёд.
Я инстинктивно отступила. Сквозь панику, которая заполнила сознание, пробилась одна-единственная мысль – мы пятимся к спальне.
Да, у меня были лучшие учителя, и актёрское мастерство мне тоже преподавали, но научить плакать на заказ так и не смогли. Так что слёзы, которые покатились по щекам, были настоящими. Как и горький всхлип, который вырвался из горла.
– Эмелис, – выдохнул Рид, останавливаясь. – Эмелис…
– Не могу! – взвизгнула я.
Лишь теперь поняла – слезами дело не ограничится. Меня уже колотит, ещё немного, и начнётся самая настоящая истерика. Вторая за последние пару суток.
Ридкард, как ни удивительно, тоже понял.
– Прости. – Блондин не отпустил, но его объятия стали другими – целомудренными, почти дружескими. – Прости, я не хотел напугать. Я… я просто без ума от тебя, Эмелис. Понимаешь?
Я едва не завыла, даже рот ладонями зажать пришлось.
– Эмелис… – В этом вздохе звучало всё: разочарование, грусть, сожаление и даже нотка паники.