Путь диких гусей - стр. 63
Зайдя с обратной стороны шатра, он легко разрезал туго натянутую упругую ткань и шагнул в полутьму, вытянув вперед руку с кинжалом. Но шатер был пуст.
Едигир и не знал, что у Кучума была многолетняя привычка ночевать среди простых воинов, каждый раз меняя место ночлега. А шатер оставался пустым…
Едигир, не помня себя от бешенства, вспорол несколько попавшихся под руку подушек, перевернул кувшин с вином, растоптал пиалы с ненавистным ему узором и собрался уходить. Но тут в глаза ему бросился узкий чехольчик из голубой замши, висевший на центральном столбе. Он снял его, готовый разрезать на части, но перед этим все же развязал тонкие белые шнурки и обнаружил внутри тонкий свиток пергамента, покрытый черными значками арабской вязи. Не раздумывая, сунул чехольчик за пазуху и, крадучись, вышел из шатра.
– Хорошо, – проговорил он, оглядываясь, – мы с тобой все одно встретимся!
У двух берез Едигир нашел затаившихся нукеров, держащих в поводу коней, и только тут тяжело перевел дух, кинув взгляд на просветлевший небесный свод. Лишь Медная Стрела бога войны мигала возле самой земли, выбирая себе очередную жертву.
Со стороны луга послышался глухой медвежий рев и громкий топот сотен коней сотряс почву. Единой лавиной, тесня друг друга, промчались кони мимо них, а вскоре подбежал запыхавшийся Рябой Hyp.
Четверо всадников, горяча коней, скакали вслед за табуном, пропадая в белесом тумане. А в спину им была нацелена Медная Стрела бога войны…
Шел месяц Шабан года Еланелы – года Змеи, вползающий в Сибирь тихо и неспешно.
Лицо жадного огня
Новый день начался для Кучума из рук вон плохо.
Сперва донесли о бегстве пленного. Затем, войдя в шатер, он обнаружил там изрезанные подушки и похищенную шежере – его родословную, восходящую наследственными ветвями к самому Чингиз-хану. Разъяренный, Кучум вышел из шатра и недобрым взглядом обвел весь лагерь.
– Собачьи дети с мозгами ишака! – взвизгнул он и принялся хлестать плеткой по лицам и спинам стоящих у шатра двух стражей.
В это время притащили Ишкельды и Томасы, что упустили ночью Едигира. Они упали перед ханом на колени, вытянув руки, и умоляли пощадить их.
– Милостивый хан, – жалобно лепетал один, – он оборотень. Точно я говорю – оборотень! У нас на глазах обернулся совой и улетел в небо.
– Что ж, – недобро усмехнулся хан, – сейчас и ты за ним отправишься. На небо!
– Светлейший хан, – попробовал заступиться за своих юзбаши Амир, – мои воины видели под утро бродившего по лагерю медведя. Похоже, этот сибирец умеет вызывать зверей из леса, а может, и сам оборотился в сову.