Пустота - стр. 54
Ледяные ошмётки кожи, оторванной от тела Госпожи Зимы, заметали дороги и дома. Я вцепился ногами в сугробы и медленно шагал, пытаясь покорить холод, наступить на его уродливую, искорёженную морду.
Мои ноги еле двигались. Я хотел просто упасть и умереть, пробив голову какой-нибудь ржавой трубой, торчащей из обоссанных сугробов. Когда-нибудь я сделаю это. Я спекусь, сдамся, перестану пытаться жить дальше, хвататься за лучики этого протухшего солнца, за осколки давно просроченных слов, которые только режут мои кривые руки. Кто мне поможет не совершать того, что я должен совершить? Наверное, любовь. Но мне же она не нужна. У меня и так слишком много поводов уничтожить себя. Зачем мне попытки ухлёстывать за кем-то? Они могут завершить процесс, поставить подо всем точку. Я боюсь этого, я знаю, что меня пошлют, боюсь отказов. И так со всех сторон: «Ты – говно, ты – придурок, ничтожество, лох…» Слишком много криков.
Да и если говорить о любви, то вряд ли я могу влюбиться. Наверное, последней, кого я по-настоящему любил, была Полина. Тогда я всё о себе понял. Но… Какой же прекрасной она мне казалась. Мы танцевали на выпускном, и я чувствовал, что касаюсь тела самого красивого ангела. Это было живое, непридуманное, настоящее тело. Может, лучи света, которые от него исходили, и выжгли всё внутри меня, оставив только пепел…
Она так красиво кружилась, она подавала мне руку, она была в таком белом фартучке, сквозь который просвечивало чёрное платье. Да, белое с чёрным… Словно чарующая, космическая луна, спрятавшаяся во тьме… Ночное небо с луной… Как сцена, которую освещает лишь прожектор. И в круге света, точно голливудская звезда, стоит она… Полина. Красивая, недостижимая, вечно милая и нестареющая. Она смотрит на меня, узнаёт, но ей стыдно признаться в том, что она касалась меня. Ей стыдно вспоминать, что мы с ней танцевали.
Тогда я думал, что она на секунду, растворённую в вечности, спустилась к людям с небес, чтобы потанцевать с ними. Я её пригласил, почему-то, зачем-то, и она согласилась, из жалости к моей ничтожности. Она дотронулась до меня, провела холодными пальцами своим изумрудным, простыми, но великими глазами по моему шершавому, покрытому гнойниками лицу, и улыбнулось… Белой, светлой улыбкой…
Я помню, как бутоны её покрасневших от печали глаз раскрылись, стекло треснуло, и из трещин пошли прозрачные, чистые слёзы. Полине было грустно покидать школу. Но перед ней лежала большая, счастливая жизнь. Жизнь, которую она заслуживала. Красивая девичья сказка… Принцесса поехала из мрачной деревни дураков в мир дворцов и принцев. А я смотрел ей в след и пытался сохранить в голове её образ.