Пустая колыбель - стр. 3
– Нет, – выдохнула она и посерьезнела. – Я только что разговаривала с одним врачом из Второго Роддома. Началось… Трое детей за последние сутки. Все сразу после родов. Не задышали.
Я схватилась обеими руками за стол, чтобы не потерять сознание. Что-то резко подкатило к горлу, и мне перестало хватать дыхания. Хорошо, что в этот момент никто на меня не смотрел. Все внимание было направлено на Сашу.
– Это точно, то самое? – спросил кто-то.
– Да, по всем признакам похоже. И никаких предпосылок во время беременности не было. Эпидемия и до нас дошла. Врач мне рассказал, что это связано с дефицитом какого-то сурфактанта. Это вещество, которое содержится в легких. Оно начинает формироваться с середины беременности, покрывает легкие изнутри и, грубо говоря, не дает им слипаться. Без этого слоя кислород не может нормально поступать в кровь, легкие не расправляются. Так вот, у погибших детей это вещество во время беременности не образовывалось. Ребенок делает вдох, а кислорода нет. Малышей пытаются к аппарату искусственной вентиляции подключать, но все бесполезно. Легкие не работают. Ребенок умирает.
– Ужас-то какой… Хорошо, что у нас никто не беременный, – произнес Денис. – Не представляю, как жить с этим, зная, чем все может закончиться. В Москве уже выживших процентов десять.
– Вроде сейчас срочно закупают этот сурфактант из-за границы, там научились его выделять из крови животных, – добавила Саша. – Но все равно, это только временная история. Препарат дорогой, сколько его будут колоть одному ребенку? Если у него в организме ничего не вырабатывается. Явно простым смертным не на что рассчитывать.
– У одного из наших программистов сейчас жена на шестом месяце, – задумчиво произнесла кадровичка. – Тяжко им будет…
Я слушала весь этот разговор будто в тумане. Саша убежала минут через десять, а вокруг все гудело. Страшно, было страшно. Я написала сообщение Олегу, рассказала об услышанном. Он сразу же ответил, пытаясь меня успокоить. Что до родов еще восемь месяцев и произойти может все, что угодно, а если это реальная болезнь, то лекарство от нее найдут, ведь не могут просто так по всей стране умирать дети.
Я убежала в туалет. Меня тошнило, хотя от токсикоза до этого я не страдала. Уже месяц я пыталась отгородить себя от плохих новостей. Я надеялась, что все будет в порядке и нас это не коснется. Но при этом все больше времени я старалась проводить с дочерью, будто пытаясь найти в ней поддержку. Алина ничего не знала и не понимала, почему я так стараюсь лишний раз обнять ее и заняться чем-нибудь вместе. Она уже была подростком, стремящимся всеми силами показать свою взрослость. А мне так хотелось видеть ее маленькой девочкой, цеплявшейся за мои брюки, когда она училась ходить. Будет ли у меня еще малыш? Будут ли вообще дети в этом мире? Как же это страшно! Как страшно! Слезы полились из глаз. Я достала платок и вытерла их. Нет, дотянуть до последнего, никому не говорить. Не хочу этих сочувственных взглядов, вопросов, как будто я в терминальной стадии рака. Нет, нет, я хочу верить, что все будет хорошо.