Пусть услышат небеса - стр. 12
– В Туркменабат. Хотела стать учительницей русского языка и литературы. А вы где учитесь?
– В Ашхабаде, но мечтаю в Москву перевестись. С братом буду жить. С Наби. Сараби – старший брат, он с отцом должен остаться, а нам с Наби надо, по заказам шариата, заводить своё жильё. Я мечтаю уехать отсюда, хотя отец мне и ни в чём не отказывает. Хочу своим умом обеспечивать жизнь своей семье. Мечтаю перевестись и выучиться на программиста. Меня только русский язык и подводит. Правила вроде знаю, говорю свободно, но сочинения пишу плохо и с ошибками. Даже английский мне легче даётся, чем русский.
– Да, русская грамматика трудная, но если много читать хорошую литературу, побольше стихов и желательно вслух, много, долго, то тогда мысли сами собой на бумагу начнут ложиться красиво, легко, в приятном ритме. Всё просто.
– Ничего себе просто! Я в шестом классе много стихов читал, когда первый раз влюбился. Так вот подойти и признаться девушке долго не мог. Кончилось тем, что я написал ей записку из двух слов и одной буквы: «Я тебя л.» Внизу под этими словами нарисовал всадника на коне и со шпагой. Почему ей не понравилась шпага, я понял, когда её брат меня поймал и долго записку эту в рот мне сквозь мои стиснутые зубы заталкивал. Еле кулаками от него отбился. Тут мне шпага бы и пригодилась: как мне её в тот момент не хватало! Ох, и зол же я был! Всё пытался понять, как моя записка к её брату попала?.. Вот тут откуда-то смелость вдруг взялась: на школьной перемене подкараулил эту девушку, отвёл в сторону и прямо в лоб об этом спросил. Она ответила, что записку показала подружкам, а те рассказали брату. Тот записку отобрал и пригрозил, что заставит меня её съесть. «Ну, а ты что?» – спросил я. «А что я могу? Я ведь не просила тебя эту записку писать. Ты написал – ты и разбирайся». И смотрит на меня глазами, как у телёнка, безразличными и равнодушными. Тут моя любовь и улетучилась, но стихи я всё же читаю иногда…
– Я тоже очень люблю стихи.
– И тоже влюбилась?
– Конечно. Стыдно признаться, но я очень влюбчивая. Хотя, конечно, те, в кого влюблялась, никогда об этом не узнавали. Мне было четыре года, когда все девчонки нашей улицы, и я в том числе, влюбились в семилетнего красивого мальчика и гадали на «любит – не любит», обрывая листики со стебельков акации. Всегда получалось «любит», но хоть мы и были мелкие, но понимали, что не мог же он любить всех. Из нас он выделял девочку с голубыми глазами и длинными косами, однако, и мне достался однажды его восторженный возглас: «Ух ты, прямо бабочка прилетела!». Тогда я всего-то вышла гулять в только что сшитом мамой белом нарядном платье со стоящими торчком рукавами-крылышками. Хороший был мальчик – жалко только, что погиб вместе со своим отцом, разбившись на мотоцикле.