Пусть льет - стр. 2
Шри-Ланка (чье название «Цейлон» – неверное произношение недавних времен) нисколько не помогла в работе над романом, как я и предрекал; слишком многое нужно было увидеть и узнать, а пейзаж там слишком соблазнителен, чтобы надолго погружаться в созерцание. Я вел кочевую жизнь, редко оставался на одном месте больше нескольких дней. И лишь когда перебрался в Индию, я сумел вернуться к работе.
Дни в Индии посвящались исследованиям; писал я по ночам, и мой рабочий кабинет без окон был отнюдь не удовлетворителен. Воздух всегда оставался на несколько градусов теплее температуры крови, а масляная лампа ощущалась лицом как печь. (Более полезным местом для работы, конечно, была бы кровать в соседней комнате, вот только там не зажжешь света: немедленно явятся тысячи крылатых насекомых. В постель я ложился в темноте.) Но писателям известно: напрягающие неудобства часто вдохновляют на напряженную работу.
В конце 1950 года я вернулся в Танжер; стояла памятная бурная зима, а я жил в только что открывшемся «пансионе». Он и построен был только что (читайте – скверно), поэтому по стенам моей комнаты сбегал дождь, тек к двери и в коридор, а оттуда по лестнице в вестибюль. Коль скоро перемещаться по комнате означало плескаться в холодной воде, я почти все время проводил в постели – заканчивал «Убоину и розы». После этого я восемь месяцев ездил по Марокко, Алжиру и Испании, наскоками работая над третьей частью – «Эпохой чудовищ».
Осенью 1951 года, вернувшись в Танжер, я отправился в Шауен писать последнюю часть. Там, в совершенной тишине горных ночей, я и сделал то, что надеялся совершить, дойдя до этого места в книге. Отключил все средства управления и позволил «Другому виду тишины» направлять себя, не предоставляя никаких сознательных указаний. Текст дошел, докуда мог, затем остановился, и это был конец книги.
Герой – ничтожество, «жертва», как он себя описывает, личность его, определяемая исключительно в понятиях ситуации, вызывает сочувствие лишь до той степени, до которой он – жертва. Он – единственный полностью вымышленный персонаж; для всех остальных я брал образцами настоящих жителей Танжера. Некоторые разъехались, прочие умерли. Единственный персонаж, чей прототип по-прежнему здесь, – Ричард Холлэнд, и то лишь потому, что здесь остаюсь я, а он – карикатура на меня.
Кража денег, как она случилась на самом деле, была настолько невероятна, что мне пришлось ее видоизменить, чтобы выглядела достоверно. Года через три после окончания Второй мировой войны в Танжер со своей женой приехал сын одного знаменитого английского писателя и решил купить участок земли и построить дом. Тогда существовал запрет на вывоз валюты из Соединенного Королевства, поэтому, как множество других, он отправился к одному индийскому торговцу в Гибралтар, которому выдал чек своего лондонского банка. Индиец должен был отдать распоряжение своему сыну в Танжере, чтобы тот доставил сумму в песетах мистеру Х. Но мистер Х. был важный господин, у него такими делами занимался нанятый секретарь. Отправившись за деньгами к молодому индийцу, секретарь нашел ожидавшую его сумму наличными, но – в фунтах стерлингов, а не в песетах, а фунты в Международной зоне тратить было нельзя из-за финансовых ограничений. Индиец свел его с менялой за углом, который согласился купить фунты. Меняла сложил песеты в ящик и принес индийцу; и сказал, что идет обедать, а носить с собой не хочет – он заглянет днем по пути обратно в контору и заберет фунты.