Размер шрифта
-
+
Пушкин навсегда - стр. 31
Было то, что хочу рассказать.
Край размеренно жил, и уклад
Здесь никто не желал нарушать.
Люди днями трудились в полях,
По ночам мирно спало село,
Лес был щедрым, и доброй – земля,
И не ведали, что значит зло…
Зимний вечер спокоен и тих,
Лёгкий снег белым пухом порхал.
В доме древнем, средь ёлок седых,
Ужин дед, чуть ворча, собирал.
Разболелась к ненастью спина,
Сел на лавку, совсем затужил.
Стар и немощен. Чья здесь вина,
Что давно всех родных пережил?..
Тяжело стало век коротать,
Не мани́т, как когда-то, луна.
«Нет, – вздыхает, – не вправе роптать…»
Богу жизнь его, видно, нужна.
Думы грустные прерваны, скрип
На пороге за дверью, и стук.
Чей-то тоненький голос и всхлип,
Сердце с болью сжимается вдруг.
Дед торопится, дверь отворил.
Мрак врывается с холодом в дом.
Боги! Что это? Видит: без сил
Там ребёнок лежит под окном.
А поодаль, за тёмным кустом –
Волчья стая, глаза так горят!
Дед ребёнка хватает, и в дом.
В печь поленья для жара летят.
Чай ромашковый дед заварил,
Тёплый хлеб на столе из печи,
Но ребёнок спасённый без сил,
Он на лавке лежит и молчит.
Было девочке нашей на вид
Так годочков пять – может быть, семь.
Что за тайну на сердце хранит?
И откроется правда ли всем?
Белолица девчушка, как снег,
А глаза – как беззвёздная ночь.
Стан – как тонкой травинки побег.
Чья же это несчастная дочь?..
Чуть оттаяло в доме дитя,
Чай ромашковый быстро согрел.
С ней старик, разговор заведя,
Всё узнать о бедняжке хотел.
Но забыло от страха дитя,
Кто она и откуда, где дом.
Очи пламенем чёрным блестят,
Дед свой взгляд отрывает с трудом.
Видно, Бог его старость берёг,
Чтоб добро ещё мог совершить,
Дед ребёнка Авророй нарёк.
Ему есть для кого теперь жить…
Много ль, мало ли кануло зим –
И Аврора совсем расцвела.
Лёгкой поступью словно скользит,
Не румяна, как прежде, – бела.
Очи чёрные вводят во грех,
Парни словно под действием чар.
Только взгляд равнодушный на всех,
Ни один в ней добра не встречал.
Красотой неземной хороша,
Холодна и спокойна, как лёд.
Ты очнись, просыпайся, душа!
Губы манят испить сладкий мёд.
Стан такой же, как раньше, – тростник,
Косы змеями пали на грудь.
Не один муж в селении сник
От желанья к Авроре прильнуть.
Дед совсем уже стар, но скрипит,
Для Авроры он стал как отец.
Любит девушку, только грустит,
Что не хочет она под венец.
Не такая, как все, его дочь.
Днём не выгонишь – дома сидит,
Под луною на пруд часто в ночь
Стала летом Аврора ходить…
Песни птицы уже не поют,
Поселилась тревога в лесах.
Нор не роют и гнёзда не вьют,
Не в росинках цветы, а в слезах.
Запечалились ивы, дрожат,
То не ветер их клонит, а страх,
На болотах далёких пожар,
Страница 31