Пушки привезли - стр. 15
– Да ладно, не выдам я тебя твоей бабке, так уж и быть, – сказал сторож и надавил на плечо Стасику. Стасик попытался освободиться, но сторож лишь крепче прижал его к земле, чаще задышал ему в лицо перегаром: – Мне-то какое дело! Вот кабы ты был моим сыном, тогда, конечно, скинул бы с тебя портки и хорошенько надраил задницу. Я бы тебе такую разведку показал, что на всю жизнь запомнил бы! Вон спроси у Витьки. Он тебе расскажет, как я их учу уму-разуму… А бабке твоей я ничего не скажу. Слово старого разведчика!
Сторож отпустил Стасика, сунул фонарь под мышку и полез в карман за папиросой.
– Ну ладно, посмеялись и будет, – проговорил он. – Пойдем, провожу тебя до дому. А то еще заплутаешься в темноте-то.
«Пропало генеральное наступление», – с тоской подумал Стасик и вспомнил, как однажды, когда они купались в реке, Витька отжимал в кустах трусы, и Стасик увидел у него на заду багровые ссадины. «Вчера батя очень злой был и драл пряжкой, – деловито пояснил Витька. – Пьяный потому что. Он, когда трезвый, никогда нас не дерет, даже если нашкодим. Зато когда выпьет, все нам припоминает и дерет, пока мамка не отнимет». У Оглоеда было трое детей – два мальчика и одна девочка. Он и ее бил, но только не ремнем, а крапивой. «Сек крапивой» – так это вроде называлось. Стасика никто никогда не бил и не сек ни ремнем, ни крапивой, и рассказы ребят – а они довольно охотно рассказывали о наказаниях – повергали его в ужас, от которого он долго потом не мог оправиться.
Сторож закурил папиросу, сплюнул и сказал:
– Пошли, чучело.
Стасик не двинулся с места. В ужасе смотрел он на Оглоеда и вдруг сказал:
– Нет, вы не старый разведчик. Вы Оглоед!
– Чего? – не понял сторож. Он вынул изо рта папиросу и тупо уставился на Стасика.
– Вы не разведчик. Вы фашист – вот вы кто, – повторил Стасик, как можно шире открыл глаза и сделал шаг назад.
Сторож тряхнул головой, будто хотел вытряхнуть из нее хмель и понять, чего от него добивается этот до смерти напуганный мальчишка, потом нахмурился, сунул папиросу обратно в рот и спокойно спросил:
– Ты сдурел?
– Вы не разведчик. Вы бьете детей. Вы Оглоед и фашист.
– Ах вот оно что, – прохрипел сторож, шагнул к Стасику и, схватив его двумя пальцами за ухо, притянул к себе. Стасик взвизгнул от боли и ужаса и зажмурился.
– Пустите, дяденька, пустите меня! – запищал он тоненьким голоском. – Вы не имеете права меня бить! Пустите, дяденька!
– А ты зачем мне грубишь, чучело? – спросил сторож неожиданно ласковым и трезвым голосом.
– Я вам не грублю! Я вам просто сказал, что вы Оглоед. Вас так все называют. А вы и есть Оглоед, – бормотал скороговоркой Стасик.