Пушки и колокола - стр. 17

– А хочешь, – усмехнувшись, добавил преподаватель, – сам примерь. – С этими словами он ловко скинул богато расшитую телогрейку и протянул ее Тверду. – И ладно сроблена, и тепла, и без рукавов, что хоть накидкой носи, – с улыбкой глядя на будущего своего родственника, продолжал жать трудовик. – А? – призывно кивнул жених. – Дар тебе в знак уважения.

– У, лукавый! – беззлобно замахнулся уцелевшей рукой, расплылся в улыбке тот, давая тем самым понять, что предложение принято. Тут же рядом возник приставленный к мужу дворовый, который помог накинуть новинку.

– Ну, гость дорогой, доволен или нет? – смотря на то, как Тверд разглядывает подарок, усмехнулся пришелец.

– А дом-то твой как, годится для молодой? Манатками-то одними не упасешься, – удовлетворенный осмотром, задорно поинтересовался визитер. – Не тесна ли горница будет?

– Так зайди да посмотри! – ухмыльнувшись, отвечал дружинник, призывно распахивая двери и приглашая вовнутрь.

– Хороши сенцы, – удовлетворенно крякнул Тверд, попав вовнутрь. – И инструмент хранить, и, если гости нагрянут, разместить, и тепло в доме.

– Негоже гостю дорогому в сенях-то! Ты проходи. Милости просим, – позвал бывший лихой.

Гость не заставил просить дважды и шагнул внутрь, оказавшись в прихожей, жарко обогреваемой боковиной печи. Дальше, уже как печь заканчивалась, отгороженным от всего остального пространства плотной материей был организован бабий кут.

– Ладно скроил все, – удовлетворенно кивнул дружинник, еще раз оглядев внутреннее убранство дома. – А углов-то что клетей; не много ли? – бывавший в гостях лишь короткими набегами рында только теперь получил возможность, не торопясь, осмотреть жилище будущего родственника.

– Так то, как в грядущем, – с достоинством ответил трудовик. – Гляди. Вот – светлица. Сюда хоть и гостей, хоть и стол накрыть, – поучал он, показывая внутреннее убранство большой комнаты с бойницами крохотных окошек, затянутых бычьим пузырем. – Здесь – опочивальня, – завел он визитера в отгороженную стенкой небольшую уютную комнатку, в которой стояла добротно сбитая деревянная кровать.

– Это чего? – пораженно глядя на массивное резное изголовье, поинтересовался визитер.

– Кровать.

– Чего?!

– Кровать, говорю.

– А полати тебе чем не милы? Чем лавка не угодила-то?[14]

– Так тоска от них! Ни повернуться, ни развернуться!

– А места сколько занимает! А как кто придет, так и не рассадишь.

– Так и нечего гостей в опочивальню водить! То для жены с мужем. Все остальные здесь – нежеланные. Вон, тебе, – кивнул он на стоящие по стенкам лавки да расставленные вокруг массивного стола стульцы, – для гостей. Надо сколько, столько и рассадишь.