Пурпур и яд - стр. 25
– Соан Гитам. – Он ткнул бичом в плечо смуглого юношу со злобно сверкавшими глазами. – В бегах не был. Послушен, как ягненок.
Толпа зашумела.
– Брось врать! – выкрикнул кто-то. – Знаем мы соанов!
– Может охранять дом и молодую супругу, – не смущаясь, продолжал работорговец.
На лицах показались улыбки. Покупатели начали понимать, что работорговец шутит. Соаны славились своей воинственностью и непокорностью.
– Мосх Гарс, – представлял работорговец следующего невольника.
Это был рыжеволосый верзила с рыхлым телом. Из-под колпака выбивались до половины спины длинные и прямые, словно лошадиная грива, волосы. Несчастный устало и равнодушно смотрел на толпу, ожидавшую новой шутки.
– В работе, как огонь. Не надо подгонять!
Толпа покатывалась со смеху. Не было рабов ленивее мосхов.
– Эллин Неоптолем!
Митридат едва не вскрикнул от удивления. На помосте стоял Алким. Но почему на нем вместо хитона и гиматия фартук, спускающийся с пояса до колен? И как он здесь оказался? Неужели в то время, пока Митридат с Гриллом разглядывали горцев, Алкима успели схватить? Митридат готов был кинуться к помосту, но на его плечо легла чья-то рука. Оглянувшись, он увидел Алкима. Митридат не успел опомниться, как тот, расталкивая толпу, кинулся к помосту. И вот они рядом. Два брата, два близнеца. Они заключают друг друга в объятия, плачут, не стесняясь толпы.
Над агорой пронесся вопль.
– Диоскуры! Диоскуры! – ликовала толпа.
Митридат был напуган этим внезапным восторгом толпы, сменившим ее сонное равнодушие.
– Что случилось? – спросил он у Грилла. – Почему кричат эти люди? Что им нужно?
Кормчий не отводил глаз от помоста.
– Они просто приняли братьев за Диоскуров. Им кажется, что божественные близнецы возвратились в основанный ими город.
– Теперь они захотят оставить их у себя?
Кормчий пожал плечами. В его жизни, богатой приключениями, не было подобного случая.
– Могут и захотеть, – ответил он неуверенно.
Видимо, братья поняли эту опасность. Взявшись за руки, они сошли с помоста. Толпа расступилась. По образовавшемуся коридору они направились к гавани. Диоскурийцы были настолько ошеломлены, что никто из них не осмелился задержать юношей. Некоторые протягивали им своих детей, чтобы они их благословили. Братья вели себя с достоинством новоявленных богов. Лишь на сходни они поднялись с излишней поспешностью.
– Руби якоря! – крикнул Грилл, убедившись, что все на палубе.
У Боспора Киммерийского
В утренних сумерках, окутавших город подобно покрывалу из полупрозрачной косской ткани, стала выделяться громада дворца на акрополе. Она освещалась лучами Гелиоса, поднимающегося где-то за проливом, и словно висела в воздухе над агорой и улицами, еще погруженная во мрак. И по мере того как вырисовывались застывшие в грозной неподвижности квадратные башни цитадели, город наполнялся звуками: звоном цепей, освобождавших путь судам в гавань, скрипом отодвигаемых засовов, хлопаньем ставен, цоканьем копыт. По пыльным, покрытым чахлой травой улочкам, протирая глаза, спешили грузчики, плотники, мелочные торговцы – весь люд, кормившийся морем, все, кто надеялся получить случайную работу или сбыть чужеземцам свой нехитрый товар.