Пуля для тантриста - стр. 28
Потом она вдруг успокоилась, и принялась рассказывать:
– Сначала был не Олег. Был Илья. Заявление в ЗАГС мы подали одновременно с моими документами в институт. Я просто потеряла голову: Илья был красив, как ангел, и талантлив, как бог. Он рисовал картины, и его друзья прочили ему большое будущее.
Но жизнь распорядилась иначе: год проходил за годом, я закончила аспирантуру, защитила кандидатскую, а большое будущее не наступало. Илья все обдумывал какой-то «гениальный сюжет», продолжая торговать акварельками на вернисаже. Нельзя сказать, что это приносило доход, – по сути, мы жили на мою зарплату.
Однажды Илья впал в депрессию: за три месяца он не продал ни одной работы, после чего потерял всякий интерес к живописи.
Им завладела идея побывать на Афоне: кто-то из друзей-художников подсказал, что там, на Святой горе, указанной Богородицей, можно обрести утраченный дар, вернуть вдохновение. Кое-как мы наскребли денег на дорогу, и Илья улетел в Грецию. Через неделю пришло от него письмо: он писал, что обустроился в одном из монастырей, «подвизавшись на живописном послушании». И еще сообщил, что там изумительная природа.
Отпуск за свой счет шеф подписал мне без лишних вопросов. Подруга из турфирмы всучила горящую путевку в Салоники. «Оттуда ходит автобус на Афонский полуостров, до Уранополиса, – объяснила она, показывая фотографию каменной башни на морском берегу. – Дальше этого города тебя не пустят: это кордон, за которым начинаются мужские монастыри. Пребывание женщин на Святой горе запрещено».
Утром следующего дня я ступила на греческую землю. «Жду тебя в Уранополисе, у башни», – лихорадочно строчила я телеграмму в аэропорту Салоников, умоляя Бога, чтобы мои слова, наконец, пробили все кордоны и дошли до мужа. Автобус на Афон отправлялся с минуты на минуту.
Каждое утро я ходила к башне и смотрела на мутный морской горизонт – словно жена рыбака, не желающая принять страшную правду. Монахи, отбывающие на лодках в сторону этого горизонта, в этот неведомый, запретный для меня рай, глядели недобро и осуждающе. Будто само мое присутствие нарушало их покой и благость.
В номере гостиницы, где я остановилась, висел образок Богородицы. Не обученная молитвам, я спрашивала – зачем Она отняла у меня мужа. «Зачем, Мария?» – шептала я в лицо, полное скорби и смирения. Но Мария молчала, словно была какая-то высшая сила – выше всех обстоятельств и выше Нее Самой.
Отпуск заканчивался. На исходе второй недели я зашла в часовню и поставила свечу – за здравие раба Божия Илии. А потом села в автобус и поехала в аэропорт. Афонская гора тонула в вечернем облаке – и вместе с ней, казалось, исчезала моя душа…