Пуля для тантриста - стр. 18

– Спаси Господи всех, рад видеть, – поздоровался Макарий, поклонившись.

Ему ответили тем же.

– Здорово всем, Бог в помощь, – произнес с поклоном вошедший Афанасий. – Вот пришли и мы.

Василий что-то записывал в учетную книгу, и передавал мешочки с образцами семян монастырскому зерноведу. Тот мял мешочки в руках, обнюхивал, щурил глаза. Затем открывал мешочек, доставал горсть семян, и обсасывал их, жевал, что-то бормоча себе под нос, оценивал. Потом высыпал содержимое мешочков в свои меченые туески. Каждая новая зерновая упаковка имела свои холщовые бирки, на которых зерновед что-то записывал древесным углем.

– Казанское, булгарское, башкирское, ярославское, нижегородское… – определил он. – А это откудова семя?… А-а, увекское…А-а, бухарское… Не торопи меня…

Он потеребил свой крупный, словно редька, нос, пожевал воздух обветренными губами, и повторил:

– Не торопи ты… Откудова, говоришь, сии зерна? Колундинские! Еще где такие места есть? На Иртыш-реке? Чего мало-то?

– Да недавно сажать начали. По осени.

– Как сказал? По осени сажают? Чудно, чудно. Еще осенние семена есть?

– Угу. Из Персии. Горные талышские хлеба.

– Это дело, дело… Ух, ух! Много персидского зерна!

Вдруг Архип вырвал из рук зерноведа мешочки с персидским зерном и воскликнул:

– Сии дьявольские зерна! Из них пьяные хлеба выходят!

– В самом деле? – пробормотал удивленный зерновед.

– Слыхал я в молодости про такое, но ни разу не видывал. Ну-кась, поглядим, – сказал Матвей, и зачерпнул горсть злаков из мешочка с пьяной пшеницей. Поднес ладонь с зерном к распахнутому настежь окошку, и долго рассматривал.

Потом проговорил: