Пулеметчики - стр. 2
Сколько так просидели – не помню, тут слышим – скрип, шум. Приготовились. Они на правый фланг пошли, где москвич Хмельницкий был. Он открыл огонь, и вдруг – тишина! Хмельницкий кричит: «Мичурин, пулемет заело!» Я туда. Схватил за рукоятку, смотрю – перекос патронов. Выбил патрон, только вставил ленту, хлопнул по станку (это секунды), тут разрыв гранаты и полголовы Хмельницкого нет. Финны метрах в 20, так я всю ленту (250 патронов) всадил. Оставил у пулемета подносчика Королева, сам пошел за свой пулемет. Смотрю, Окунев открыл огонь. Часть финнов в тыл прорвалась, так Майоров их так прищучил, что они в центре атаковать стали. Я тоже врезал как следует. И вот они четыре раза лезли. Утром к нам комиссар батальона с пополнением пришел, притащили еще один пулемет. Я комиссару докладываю, говорю: «Товарищ старший политрук, минометчики нам помогли, смотрите, сколько их тут».
Пошли дальше. Вышли к реке Вуокса, это уже большая река. Отрыли траншеи, я с расчетом сел в воронку из-под снаряда. Ночью старшина ползет, спрашивает: «У тебя есть наркомовский запас?» – «Да, недавно только получил». Нам водку выдавали, но мы только по пробочке от фляги выпивали, не напивались. Напьешься – потеряешь бдительность. Он ушел, я сижу, наблюдаю. Смотрю, впереди что-то звякнуло и вспыхнуло, и горит, как костер. Потом слышу, ползет кто-то, тяжело дышит. Два танкиста к нам подползают, это их танк подбили, говорят: «Кто тут есть?» – «Ползите дальше, там медсанбат, вам помогут».
Только они ушли, ползет командир роты Зайцев. «Кто пулеметчик?» – «Мичурин». – «Как, герой?» – «Ничего, нормально». – «Выпить есть?» – «Есть». Я наливаю, ему подаю, в это время мне по скуле как рванет, аж искры из глаз полетели. Я Зайцеву: «Ты что дерешься?» – «Это не я». Посветил фонариком, пуля пролетела… Она, к счастью, убойную силу потеряла и только скулу мне оцарапала…
К этому моменту мы уже научились воевать. На некоторых винтовках гранатометы были, так мы гранатометчиков пускали вперед, они давали залп, а потом мы перебежками. Вели активные боевые действия.
13 марта я на позиции был. Сам за пулеметом лежу, расчет сзади, в окопах. Я лежу, и тут мне в ноги мина падает. Меня такой страх охватил… Но, пересилил, выполз вперед, а мина так и не взорвалась.
Только я отошел, справа открыла огонь батарея 76-мм пушек. И тут смотрим, прям по нашим позициям человек бежит, руками машет. Ребята спрашивают: «Что такое?» – «Наверное, сошел с ума». Такие случаи у нас были. Потом зам. политрука прибежал, говорит: «Война закончилась! Разряжайте пулеметы!» И с нашей, и с финской стороны выстрелы стихли. Я смотрю, финны из окопов вылезают, садятся на бруствер и закуривают сигареты. Я даю команду: «Ребята, давай тоже на бруствер». Вылезли на бруствер, закурили. Потом команда: «Отойти в тыл». Мы километра на 3–4 отошли, остановились, и там нам сказали, что в Москве подписано перемирие, война окончена.