Пуговицы - стр. 44
Из-за того, что я продолжала упорно отвечать, что хочу быть и с мамой, и с папой, начались долгие суды, где папа говорил, что отдавать маме ребенка нельзя, поскольку у нее нет работы и последние пять лет не было, что в другой стране она не сможет обеспечить мне нормальные условия проживания, ведь нет никаких гарантий, что ее новый брак продлится долго. А мама убеждала судью, что оставлять меня папе нельзя, потому что он безответственный и слишком много времени проводит на работе. Папа привел в суд своих родителей, они ругали маму, а мама притащила Кощея с Ягой, которые до этого момента в моей жизни почти не появлялись, но благодаря особому дару красноречия Яге удалось выставить папу в таком ужасном свете, что его мать набросилась на нее с кулаками прямо в зале суда и их еле разняли.
Вскоре маминому новому итальянскому мужу вся эта тягомотина надоела, и мама, пообещав скоро меня забрать, улетела в Турин. Как только она уехала, папа перевез меня к своим родителям. Поначалу они со мной возились и выполняли любые прихоти, но потом оказалось, что меня нужно водить в школу, помогать с уроками и кормить. Это было сложно, ведь дед тоже работал, а бабушка вечно страдала от мигрени и плохо себя чувствовала. Мое присутствие их сильно тяготило. И пусть в лицо они мне улыбались, за спиной постоянно слышалось перешептывание: «Я больше так не могу» и «Как же я устала».
Когда папа нашел себе женщину и стал с ней жить, меня с облегчением вернули ему. У той тетки тоже была дочка, моя ровесница. Они надеялись, что мы подружимся и станем сестрами, но мы только ссорились и регулярно дрались из-за всего подряд, начиная от игрушек и вещей и заканчивая едой. Я нарочно задиралась и вела себя мерзко, но та девка была еще хуже, и я ее ненавидела. Впрочем, к тому времени я ненавидела уже всех, включая маму, которая постоянно писала, но ничего не делала. Наверное, она ждала, что я признаю свою вину и буду умолять ее меня забрать, но виноватой я себя не чувствовала. Да, я не выбрала ее. Но и не отказалась, как это она сделала со мной. То были совершенно жуткие нескончаемые два года. Сначала я ушла из своей старой школы и перевелась в бабушкину, потом снова вернулась в старую, но уже совсем другим человеком.
Домашние скандалы с папиной женой и ее дочкой сделали меня равнодушной и непробиваемой. Упреки, придирки, истерики… При первой же возможности я стерла из памяти их лица и имена. А потом в один прекрасный день приехал Кощей и увез меня к себе. Больше меня никто не делил и не хотел.
На самом деле Кощей по паспорту был Георгием Николаевичем, а Яга – Ольгой Владимировной. Но они называли друг друга только прозвищами, которыми обменялись еще в молодости, когда Кощей женился на бабушке Люсе. Яга была ее родной сестрой и всю жизнь жила вместе с ними. Приятными людьми бабка с дедом не были, но они единственные никогда не притворялись и не врали мне о своей любви. Я им была нужна из-за квартиры: пятиэтажку обещали вот-вот снести, и Яга очень рассчитывала взамен старой квартиры получить «трешку», чтобы потом разменять ее на две квартиры: самим жить в «двушке», а однокомнатную сдавать.