Пуговицы - стр. 35

– Почему ты позвала меня? – все-таки спросил он, когда мы уже почти пришли.

Вероятно, всю дорогу об этом думал. Но у меня был заготовлен ответ.

– Ольга Олеговна велела тебя взять.

– Из-за стола, наверное.

Надо мной навис зонт.

– В смысле?

– Я вчера у соседей стол просил. Нужно вернуть.

– Ты ходил на похороны? – опешила я.

– Только на поминки.

У Томаша были широкие густые брови и длинные ресницы, а глаза какие-то светлые, но из-за тяжелого пасмурного взгляда они казались темными. Стрижка ровная, манекенская, всегда одной длины, как будто он никогда не обрастал.

Впрочем, его спину я изучила намного лучше, чем лицо.

– Вы же с Надей вроде как… дружили?

– Да.

– Но расстроенным ты не выглядишь.

– Много времени прошло.

Я продолжала сверлить его взглядом:

– Ты должен был заволноваться, когда она исчезла.

– Думал, что переехала.

– Вот так – в один момент? Ушла, не попрощавшись, поздним вечером посреди репетиции и переехала?

– При чем тут репетиция? – Томаш настороженно посмотрел на меня.

– Ты видел Надю после того вечера перед юбилеем школы?

Он медленно, но без малейшего удивления покачал головой, в его глазах не отразилось ничего, кроме меня самой. Однако для разоблачительного разговора было рано.

Перед большой лужей я выскочила из-под зонта, обогнала его и пошла вперед.

В квартире стоял запах заветрившейся еды, алкоголя и парфюма. Разувшись, Томаш первым делом отправился мыть руки. Затем снял синий школьный пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула, поправил на комоде траурную фотографию Нади и, закатав рукава рубашки, присел, чтобы разобрать занимающий полкомнаты стол.

Мама Томаша, наверное, очень гордилась им. Все мамы хотят иметь таких образцовых, правильных сыновей: красивых, умных и рассудительных. Умеющих разобрать стол, предлагающих зонт и пахнущих альпийскими лугами. Вот только догадывалась ли она о Наде?

Я еще немного постояла, наблюдая, как он складывает стол, и пошла на кухню. Грязные тарелки были наставлены в раковине, стеклянные миски с остатками салатов засунуты в холодильник. Мусорка забита бумагой, салфетками и пакетами из-под сока. Но бутылок от спиртного не было. Это, пожалуй, единственное, что они потрудились убрать. Я достала черный пластиковый пакет для мусора и переложила все тарелки из раковины в него. Зачем мыть? Все здесь, что когда-то имело значение, превратилось в бессмыслицу.

Если у меня когда-нибудь будет своя квартира или дом, я ничего не стану собирать или тратить деньги на вещи – на сервизы, дизайнерские шторы, брендовые спортивные костюмы. У меня будут только сухие ботинки и огромная удобная кровать, которую я завещаю кремировать вместе со мной.