Пугачев и Екатерина - стр. 26

– В лифте и под кроватью, – они успокоились и стали пить зеленый чай с колотым сахаром. Диабета-то ни у кого не было, к счастию. Вы спросите, почему в лифте возникли сложности? Дак, надо было еще тянуть за веревку, чтобы он поднимался. И хоть не высоко, с первого на второй этаж, а одновременно-то задохнуться можно. Через два отверстия дышать еще никто не научился. Впрочем, йоги могут. Но, как говорится:

– Мы-то здеся не японцы. – Хотя, конечно, некоторые хуки яки знаем.

– Почему ты считаешь, – наконец, решил до конца выяснить отношения Маркиз де Пруайем. Или как он сам считал лучше:

– Маркиз де Пруем. – Здесь не было ученой Даши, она бы перевела точнее.

– Он называл себя Брауном. Хотел подсветлить впечатление от своего имени.

– А как, ты говоришь, его звали?

– Я не сказала?

– Нет.

– Так Тёмный.

– Просто Темный?

– Да, такая темная личность. Я предложила ему называться:

– Граф Потемкин.

– Наверное, остался доволен?

– Очень. Но вот, как ты от бабла не отказался. Так же, как и ты говорил, что я должна ему еще двести пятьдесят золотых. Поэтому я и подумала, что ты это он. Но теперь я понимаю:

– Вы его убили.

– И значит, ты это и есть Атаман этого войска.

– Если бы я не услышал это от вас, ни за что бы не подумал, что вы способны так глубока мыслить и страдать. И кстати:

– Он еще жив. Хотя я бы на его месте жить с таким имечком не стал. Что это такое? По-тем-кин! Очень подозрительное имя для графа. Сейчас его пытают, чтобы признался, что он нашел в этом страшном имени.

– Пошлите, пожалуйста, кого-нибудь, пусть прекратят. Это я придумала для него достойное имя. Так-то его фамилия была народная, даже простонародная:

– Темнота.

– Киллер Темнота, – резюмировал Де Пруайем.

– Но вы пошли, пожалуйста, кого-нибудь, – опять не совсем по-русски повторяла Со.

– Так некого. Да ты не беспокойся, дорогая жена, там у них сейчас перерыв. И он, следовательно, тоже отдыхает.

– Жена?! Прости, но я замужем.

– Так я и есть твой муж!

– Не-е! На этот раз ты меня не обманешь. Хотя рост у вас одинаковый, маленький, но он был некрасив и вздорен, а ты великолепен. Более того:

– Ты живой. Очень живой, а он уже некоторое время очень мертвый.

– Та не! У тебя несвежие сведения, дорогая. Я бы вообще еще раз обвенчался с тобой, но это, говорят, не рекомендуется. Боюсь, как бы ты мне, действительно, не неповерила, а эта Темная Личность питала бы надежды на твою законную любовь.

– Так значит, ты Петр Третий?! – Ахнула Со, и упала без чувств, успев, правда, крикнуть на прощанье:

– Ай! Не он, не он!

Лариски пытались уговорить народ: