Пучина Сирены - стр. 12

Или, возможно, зачать выводок было не так уж просто, как ему казалось. Лун видел, как заводят детей земные обитатели, но не представлял, как это происходит среди раксура; он даже не знал, рожают они или откладывают яйца, и лишь недавно выяснил, что королевы и женщины-арборы умеют подавлять свою способность к зачатию. Из-за трудностей в старой колонии все арборы перестали рожать еще до того, как к ним присоединился Лун, и самым младшим детям был уже почти целый цикл. Но если бы он что-то делал неправильно, Нефрита наверняка сказала бы ему об этом.

Однажды Лун заподозрил, что дело может быть кое в чем другом, но, поскольку Утес улетел с Нираном и остальными, спросить было некого.

Нефрита посмотрела на него и, видимо, почувствовала, насколько он встревожен. Она приняла облик арборы – в земных обитательниц королевы перевоплощаться не могли. Ее очертания стали более плавными, а крылья исчезли. Окрас чешуи остался таким же, голубым с серебристо-серым узором, но шипов стало меньше, а длинных гребешков в гриве больше. Она подошла к Луну, положила ладонь ему на загривок и коснулась лбом его лба. Затем она, рыча, произнесла:

– Я понимаю, что ты не можешь не помогать. Просто старайся не убиться при этом.

Лун закрыл глаза, вдыхая ее запах.

– Я сообразил, куда та тварь потащила Песка, а времени сказать остальным у меня не было. Пришлось лететь самому.

Нефрита сделала шаг назад.

– Никто не погиб; я рада и этому. – Она окинула его взглядом. – Я позову наставника, чтобы тебя осмотрели.

Лун сел на шкуры и постарался не застонать, когда его побитые мышцы сжались. Наставник был ему не нужен, но он так обрадовался возможности отложить разговор о детях и о консортах, которые не способны их произвести, что не стал спорить.

– Жемчужина не будет с тобой из-за этого ругаться?

Выходя в коридор, Нефрита презрительно хмыкнула.

– С Жемчужиной я разберусь.

Лун лег на шкуры и прищурился, разглядывая свой любимый рельеф на потолке. На нем из разной древесины были выточены раксура, украшенные полированными драгоценными камнями. Самые большие фигуры – королевы – красовались посредине, рядом с ними – консорты из темного дерева, которое обозначало их черную чешую, затем группки воинов и воительниц, сплетенных друг с другом или в полете, с расправленными крыльями. По краю размещались арборы – бескрылые, приземистые и мускулистые, в отличие от худых, высоких, изящных окрыленных. Во всем древе Лун не нашел ни одного изображения раксура в земном облике – и не понимал почему. Ведь он оставался собой в любом теле, и оба обличья в равной степени были его воплощением. Он знал это, чувствовал нутром, хотя вырос один, а не при дворе раксура.