Публичное сокровище. Повесть. Только для женщин - стр. 18
В жизни почти каждой современной женщины наступает момент, когда у нее руки просто чешутся окраситься в блондинку. А Лене это было дано от рождения. Увы… Не родись блондинкой, а родись счастливой. Мне было жаль Лену. Она напоминала мне картежника, которому выпал большой шлем, а он не только не сумел разыграть выигрышные карты, но и проигрался в пух и прах.
Я накрыла посапывающую кузину пледом, взяла из тумбочки тетрадку, в которой были исписаны всего две страницы и прочитала: «Ленка, ничего не бойся, ты все сможешь, обязательно сможешь. Будет и на твоей улице праздник…» Ну и дальше все в таком же духе. Что должна была смочь моя самая любимая кузина, об этом в дневнике не было ни полслова.
Меня странно тронул ее дневник. Это было как… проникновение в дом. Что же получается? Сколько ни говори с человеком «по душам», все равно эти беседы похожи на то, что ты стоишь снаружи, а он высунулся в окно. А прочитать дневник (или узнать, что человек в чем-то солгал тебе) это словно ты вошел в дом.
Я растолкала Лену, она вяло повозмущалась, но потом покорно встала, послушно надела ночную сорочку, пробормотала «продай мне куртку» и забралась в постель. А я вызвала такси и уехала к маме.
На следующий день сразу после обеда мне позвонила тетя Шура.
– Что вы вчера пили, что человек до сих пор беспробудно спит? – спросила она сердито. Очень сердито.
– Всего-навсего полбутылки шампанского, – удивлённо ответила я. – Допили то, что осталось после нас с тобой. Подожди… мы же открыли еще бутылку вина.
Тут мне вспомнилось, что потом Лена просила достать с антресолей еще бутылку, но я воспротивилась.
– Не ожидала от тебя. Ты старше и должна была подать ей пример воздержания. Не ожидала!
И тетя бросила трубку.
Лене скоро сорок лет, возмущенно подумала я. Интересно! Когда мне стукнет сто, а Лене восемьдесят шесть, то и тогда я должна буду подавать ей пример? А может, мне как раз тогда захочется побузить? Терять-то будет нечего… Что ж. Придется зарубить себе на носу: с Леной не пить. Но всё же… позвольте, а на работе у нее, в баре, что, сухой закон ввели?
Впрочем, упрёк тёти меня возмутил, но не обидел. Наша семья всегда ходила у нее в виноватых. И дяди мишина тоже. Маму и дядю Мишу она винила в том, что они, младшие дети в семье, сбежали из деревни в город, учиться, а она осталась с пожилыми родителями. Помогала им до тех пор, пока дедушка не умер, и дом пришлось продать…
Но её нападки ничуть не мешали мне любить ее. Она вспыльчивая, но отходчивая, никогда не дуется. Не подвергает остракизму. И у нее есть бесценная черта характера –