Публичное одиночество - стр. 58
Его физическая форма вызывала у всех уважение. Если меня группа называла «лось номер один», потому что я очень много бегал, занимался спортом, то его – «лось номер два». Он был совершенно фантастической выносливости. Его огромные руки все называли «верхние ноги» – они были с гигантскими кистями и толстыми мощными пальцами.
Вообще Господь одарил его совершенно невероятной фактурой. Юра был сложен так потрясающе, что когда мы снимали сцену, где он бежал в маечке навстречу товарищам, то он, никогда не занимавшийся спортом, выглядел настоящим ширококостным атлетом с рельефными мышцами…
Помню, спросил его: «А верхом ты ездишь?» – «Никогда не ездил…» – «Ну и как ты?» – «Я научусь».
И он сделал это просто в считаные дни, и виртуозно – сел на коня и тут же поехал… Когда мы закончили картину, я еще раз убедился, что, выбрав Юру, был прав. Я просто не представлял себе, где еще можно было найти такое свежее лицо и такие гигантские актерские возможности, как у него.
С этого началась наша серьезная совместная работа. Дальше уже все писалось как бы для Юры…
Мы уже настолько сблизились, настолько уже не могли друг без друга существовать в творчестве, что я предложил: «Юра, там тебе играть совершенно, абсолютно нечего (речь идет о фильме «Раба любви»), но пускай твой образ будет все время с нами – некий мифический возлюбленный Ольги Вознесенской на обложке журналов. Пусть он все время фигурирует в картине». И он согласился присутствовать в фильме как фотоартист.
Это был наш «мостик» к следующей картине – «Неоконченная пьеса для механического пианино», где для Юры уже просто писалась роль. И сумасшедшее удовольствие была эта работа – то, как мы искали и находили образ Войницева… Мы понимали, что Серж – это такое большое, трогательное, глупое, наивное, слабое и в то же время очень искреннее и честное существо, такой Пьер Безухов, только глупый.
Но глупость тоже бывает разная. Это была не глупость, а скорее такая звенящая ограниченность. Труднее всего играть это. Потому что Серж говорит простые банальные вещи. И в общем людям нормальным эти мысли могут показаться естественными: «Вольтер, маман и ты… впрочем, еще и Глинка».
Все это никак не резало уха обывателя. Человек любит Вольтера, маман, свою жену и Глинку – чего уж тут поделаешь? Самое сложное – так сыграть, чтобы это стало смешным. И Юра сделал это ювелирно, на каких-то невероятных полутонах.
Его образ родился от походки героя – это Юра предложил сам. У него было плоскостопие, поэтому ему специально делали очень большие ботинки: размер такой гигантский – сорок восьмой или сорок девятый. Ему изготовили ботинки еще больше, и он поджимал пальцы на ногах, поэтому его походка становилась такая… шлепающая. Он шел, как ходят плоско-стопые люди – с пятки, с развернутыми носками и шлепая. И как только он пошел этой походкой – все сразу стало ясно. Все слилось в один образ: и шляпа с высокой тульей, надеваемая прямо, и огромные руки, и трость, и косоворотка – все сразу заработало.