Публичное одиночество - стр. 194
Еще цитата: «В русской истории истинный художник всегда находился в оппозиции к власти. Сейчас единственный в нашей истории случай, когда большинство российских интеллигентов, не за привилегии, звания, ордена, регалии и прочие подачки, а по велению совести сплотились вокруг нашего президента…»
Вот эта фраза меня заставила очень о многом задуматься. Задуматься в общем-то о некой фальши всей этой ситуации. Если сегодня это единственный случай в нашей истории, когда интеллигенция не находится в оппозиции, то я предпочитаю оппозицию Пушкина, Достоевского, Толстого той культуре и искусству, которые мы сегодня имеем благодаря единению нашей интеллигенции.
Ибо я не думаю, что то, что происходит сегодня на телевидении, в кино, в театре, на эстраде, – это и есть эталон консолидации интеллигенции… (V, 1)
(1994)
Когда наша интеллигенция лезла в драку за роль пролетарского вождя на сцене Большого театра и на любой другой сцене или в крайнем случае мечтала сыграть в фильме или спектакле роль очередного генсека, то это очень хорошо оплачивалось и давало льготы.
Потом, получив все то, что получила, наша интеллигенция с легкостью необыкновенной проснулась под трехцветным знаменем, стала продаваться оптом новым хозяевам только потому, что это в настоящий момент выгодно.
Какая же это интеллигенция?
Это не национальная элита. Она ничего не может защитить. Постоянно существовать на плаву – так живет огромное количество моих коллег.
Это не элита. Это простые исполнители любых заказов…(I, 64)
(2010)
Интервьюер:Вы довольно любопытно, на мой взгляд, рассуждаете о русской интеллигенции. В частности, Вы говорите, что русская интеллигенция отличается от всех прочих тем, что она не выходец из своего народа. И отсылаете нас к Петру I, который отправлял боярских детей учиться в Европу, в Голландию и так далее, но при этом не сказал их родителям, что утром следует пить не водку, а кофе и вообще брить бороды. И тогда эти уже вернувшиеся взрослые люди оказались совершенно чужими. И вот Вы говорите: «Наша интеллигенция – она, условно говоря, голландская». Что, Пушкин, Достоевский, Толстой, Вы сами – вы что, все голландцы в этом смысле слова?
А я не считаю их интеллигентами.
Ильин тот же самый, который…
Они не интеллигенция.
А кто же они?
Они – аристократы. Это разные вещи.
Достоевский, какой же он аристократ?
Это огромная разница. Кстати говоря, как раз наша способность интеллигентская, так сказать, самокопательства привела, в общем-то, к гибели России…
Вы понимаете в чем дело. Дело в том, что возникла пропасть между теми, кто вернулся, обремененный знаниями и новым взглядом на мир, и теми, кто жил здесь. Эта пропасть возникла. Волошин писал: «Великий Петр был первый большевик». Это действительно так. На уровне большевика он пытался переделать огромную страну, достиг невероятных успехов, но в то же время навсегда разделил этот народ с этой интеллигенцией.