Публичное одиночество - стр. 159
А все потому, что я уважаю профессию, люблю ее и знаю свое место. Для меня это нормальная вещь, когда выполняешь задание. В любом случае ты внутри этой профессии, ты не вмешиваешь сюда ни свои режиссерские навыки, ни идеологию, ни свою гражданскую позицию.
Насколько значительна ваша роль в «Жмурках» и насколько она любопытна для Вас?
Первоначально Михалыч <мой персонаж> был другой, такой нормальный, жесткий вор в законе. Я предложил Леше: «А давай-ка я сыграю другого человека»…
Михалыч – это такой знак, но знак, за которым есть реприза… Страшный человек, и в то же время он должен вызывать смех.
Премьера фильма уже состоялась в США. Не известно ли Вам, какова была реакция американских зрителей?
К сожалению, нет.
Вы называли «Жмурки» китчем, стёбом, а также русской тарантинов-щиной. Но ведь Тарантино – это не только стёб, это оригинальная эстетика и философия. В чем, по-вашему, эстетика и философия «Жмурок»?
Я думаю, Балабанов закрывает жанр, им же в определенном смысле и открытый. Это стёб над стёбом.
Этот режиссер прошел круг и вырос над созданным им же самим жанром. Была возможность посмеяться вместе, поэтому я и согласился. (XV, 14)
(2005)
Интервьюер:«Жмурками» Балабанов закрывает романтически-бандитскую тему в нашем кино. После этой картины ни один нормальный человек не возьмется снимать фильмы про «бригады» и «братков».
Конечно!
«Всерьез» мы все это уже видели. Кстати, это я убедил Балабанова, что Михалыч должен быть таким. Вы спросите у него, кто предложил ему этот рисунок роли! Человека с железными зубами, с челкой, безумно влюбленного в сына…
Он ведь поначалу предлагал мне серьезно играть! Но, блин, всерьез играть пахана невозможно!
Единственным выходом для меня было – найти для этой роли характерность на самой грани, что довольно опасно.
Характер моего персонажа в «Статском советнике» раскрывается постепенно, раскручивается, как пружина, и к финалу, к цыганочке, скатывается в полную психоделику. Пожарский – глубокий образ, персонаж из мира Достоевского.
А Михалыч – чистый стёб, но все равно в русской актерской школе перевоплощения. Если играть его всерьез – это конец! Когда пришла фраза: «Мамка заругает», которую он постоянно говорит своему сыну, все сразу стало на место. После этого я мог делать все что угодно.
Чтобы взяться за такую роль, нужна некоторая смелость.
Я отвечу одной фразой, но вы меня поймете.
Очень немного актеров, ушедших в «общественную деятельность», могут бесстрашно вернуться к своей профессии, ибо их больше всего беспокоит, как они будут выглядеть.