Размер шрифта
-
+

Публичное одиночество - стр. 159

А все потому, что я уважаю профессию, люблю ее и знаю свое место. Для меня это нормальная вещь, когда выполняешь задание. В любом случае ты внутри этой профессии, ты не вмешиваешь сюда ни свои режиссерские навыки, ни идеологию, ни свою гражданскую позицию.

Насколько значительна ваша роль в «Жмурках» и насколько она любопытна для Вас?

Первоначально Михалыч <мой персонаж> был другой, такой нормальный, жесткий вор в законе. Я предложил Леше: «А давай-ка я сыграю другого человека»…

Михалыч – это такой знак, но знак, за которым есть реприза… Страшный человек, и в то же время он должен вызывать смех.

Премьера фильма уже состоялась в США. Не известно ли Вам, какова была реакция американских зрителей?

К сожалению, нет.

Вы называли «Жмурки» китчем, стёбом, а также русской тарантинов-щиной. Но ведь Тарантино – это не только стёб, это оригинальная эстетика и философия. В чем, по-вашему, эстетика и философия «Жмурок»?

Я думаю, Балабанов закрывает жанр, им же в определенном смысле и открытый. Это стёб над стёбом.

Этот режиссер прошел круг и вырос над созданным им же самим жанром. Была возможность посмеяться вместе, поэтому я и согласился. (XV, 14)


(2005)

Интервьюер:«Жмурками» Балабанов закрывает романтически-бандитскую тему в нашем кино. После этой картины ни один нормальный человек не возьмется снимать фильмы про «бригады» и «братков».

Конечно!

«Всерьез» мы все это уже видели. Кстати, это я убедил Балабанова, что Михалыч должен быть таким. Вы спросите у него, кто предложил ему этот рисунок роли! Человека с железными зубами, с челкой, безумно влюбленного в сына…

Он ведь поначалу предлагал мне серьезно играть! Но, блин, всерьез играть пахана невозможно!

Единственным выходом для меня было – найти для этой роли характерность на самой грани, что довольно опасно.

Характер моего персонажа в «Статском советнике» раскрывается постепенно, раскручивается, как пружина, и к финалу, к цыганочке, скатывается в полную психоделику. Пожарский – глубокий образ, персонаж из мира Достоевского.

А Михалыч – чистый стёб, но все равно в русской актерской школе перевоплощения. Если играть его всерьез – это конец! Когда пришла фраза: «Мамка заругает», которую он постоянно говорит своему сыну, все сразу стало на место. После этого я мог делать все что угодно.

Чтобы взяться за такую роль, нужна некоторая смелость.

Я отвечу одной фразой, но вы меня поймете.

Очень немного актеров, ушедших в «общественную деятельность», могут бесстрашно вернуться к своей профессии, ибо их больше всего беспокоит, как они будут выглядеть.

Страница 159