Публичное одиночество - стр. 144
Поэтому для меня сегодня разговор о духовности совершенно девальвирован. Если говорящий не может предъявить что-то им сделанное, что действительно является свидетельством жизни человеческого духа, то слова, произносимые им, не имеют никакого значения.
А есть кому делать-то?
Конечно! Таких людей много в русской провинции – умных, тонких, деятельных, веселых и самоотверженных… (II, 69)
ДЫХАНИЕ ОТЕЧЕСТВА
(2005)
Я совершенно убежден, что нам всем необходимо ощутить единое дыхание этого огромного пространства – дыхание нашего Отечества.
К сожалению, опыт показывает: чтобы это случилось, России необходимы были катаклизмы – войны, нашествия.
Понимание огромности страны и ее дыхания приходит не ко всем. И у многих, от кого сейчас зависит происходящее в стране, этого дыхания нет.
Это проблема довольно серьезная.
Я давно предлагал хотя бы раз в квартал заседания правительства проводить в разных местах: в Новгороде, в Иркутске и так далее…
Без ощущения этой атмосферы поднять страну невозможно. (I, 114)
ДЫХОВИЧНЫЙ
(1998)
Интервьюер:Дыховичный в одном интервью сказал: «Я знаю, как Михалков на съезде Союза кинематографистов все срежиссировал. Они же за него проголосовали, как болванки…» И о вашей родне: «Михалков доказывает, что он происходит от какого-то постельничего какого-то царя. От холуя то есть…».
Не верю.
Ваня мало что режиссер талантливый, так еще и человек умный.
Во-первых, как он мог назвать болванками четыре тысячи своих коллег, среди которых были его учителя и товарищи? А во-вторых, Иван человек образованный. Он должен ведать о том, что во времена царя Михаила Федоровича постельничим мог стать только царский родственник.
Да и потом, думаю, Иван человек дальновидный, зачем ему оскорблять чужих предков?
Ну ладно, берем другое интервью: «Мы с Никитой произошли из одного мира. С пяти лет нас пытались подружить. Но он к этому не способен. Это человек, который людей воспринимает как вещи, как свой фон. Он – дрессировщик, а не друг. Я про него все понял, когда умер мой отец и он позвонил мне и сказал: «Приезжай, Ваня, я хочу выразить тебе соболезнования…»
Видимо, это тоже журналистская выдумка.
Кто поверит в сказанное, если узнает всего один факт: когда умер отец Вани, чудесный, замечательный человек Владимир Дыховичный, мне было лет восемнадцать-девятнадцать, а Ивану соответственно шестнадцать-семнадцать. В этом возрасте позвать друга, чтобы выразить ему соболезнования в подобной форме – да это клинический случай! Я и в свои пятьдесят с гаком лет пока не дошел, надеюсь, до такого жидкого маразма.