Публичное одиночество - стр. 132
Я вообще стараюсь говорить о том, что, мне кажется, я понимаю.
Ваши чувства сегодня, совсем кратко, что Вы чувствуете?
Счастье, счастье, счастье.
То есть Вы в Свято-Донском монастыре стояли как полностью счастливый человек?
Вы понимаете, я не мог спрятать улыбки. Вот что меня поразило самого… Улыбки. Ни печали, ни скорби, ни пафоса. Улыбки!
Господи, случилось, случилось!.. (V, 20)
(2006)
Реплика:Все эти перезахоронения Деникина и Ильина дурно пахнут…
Когда Вы говорите, что это дурно пахнет, то это фигура речи. Она может быть очень хороша, но как фигура речи только. А по сути – это малокрасиво; потому что надо иметь в виду, что через несколько лет та могила в Швейцарии, в которой лежал Ильин, должна была стать безымянной, поскольку кончалась аренда, и мы спасли это имя и этот прах, перенеся его в Россию.
За это нужно поклониться тем, кто это сделал…
И когда Вы так яростно и зло говорите о Деникине, обвиняя его во всех смертных грехах, то надо помнить, что он исполнял присягу, данную Отечеству.
Он не давал присягу стрелять в собственный народ!
Обвинять Деникина в том, что он стрелял в собственный народ, – несправедливо. Но неужели Вы думаете, что я встану сейчас на ваши рельсы и буду рассказывать сейчас про преступления Бела Куна, Землячки, про тысячи утопленных русских офицеров, явившихся с повинной, когда они пришли в Крыму, сдали оружие и им гарантировали жизнь, а потом их сотнями и тысячами топили в баржах.
Вы же не хотите, чтобы я Вам это рассказывал, правильно?
Я Вам и не буду этого рассказывать, потому что система перечислительных доводов, она очень выгодна и очень демагогична… Я Вам могу сказать только одно: было бы чрезвычайно наивно, если бы кто-нибудь, и я в том числе, пытались вернуть страну в то время.
Это нереально, это невозможно. Но никто из нас не может считать себя ни талантливее и глубже, чем Достоевский, ни храбрей, чем Дмитрий Донской, ни более проницательным, чем Лев Толстой, и тем не менее они жили в той системе координат, которая была разрушена в 1917 году и которую Вы сегодня поносите и ненавидите. (V, 22)
ДЕНЬ НАРОДНОГО ЕДИНСТВА
(2006)
4 ноября возникло новое русское государство. Мы перестали быть населением, мы стали нацией, перестали быть территорией, стали государством.
Мне кажется, что знаковость этого праздника заключается в том, что мы как государство поддерживаем идею эволюционного развития.
Эволюция развития страны намного важнее и безопаснее и глубже, а самое главное, перспективнее, чем революция, результаты которой мы видели и до сих пор видим.