Птичка Воробей - стр. 2

Я с детства не отличалась особой эмоциональностью. Когда другие пятилетки устраивали своим родителям образцово–показательные припадки возле витрин с яркими конфетами–игрушками, я поражала окружающих своей сдержанностью.

– Ты – рассудительная барышня, Эвелина, – говорила мне моя матушка, – И понимаешь, что, как все рассудительные барышни, должна быть сдержана в выражении эмоций.

Я понимала. И на стальных цепях держала свои чувства. Окружающие редко видели на моём лице что-то кроме вежливой полуулыбки, даже когда я была крайне возмущена или зла. Подобное воспитание – это верный путь к неврастении, если так рассудить. По–детски яркие эмоции, приправленные подростковыми гормонами и на долгие годы наглухо закрытые в маленький чёрный ящичек в душе, – не лучшее решение. Когда–нибудь такая смесь рванёт и тогда… Да, будет как в песне: «А иначе он взорвётся – трах–бабах! – привет, дурдом».

Когда у всех нормальных людей сошли подростковые прыщи, отгремели фейерверки гормонов и тосты в честь совершеннолетия, Мироздание подожгло бикфордов шнур, разорвав мою жизнь смертью матушки в клочья. И я рванула. В прямом смысле этого слова, съехала с катушек. Что я творила, в сознании до сих пор укрыто плотным туманом. Пришла в себя где–то через месяц. Очнулась на грязном заблёванном полу в нашей с нею квартире и будто наяву услышала над собой её грустный ласковый голос:

– Вставай, Линочка, вставай. Это не вся жизнь плохая. Только один плохой день. Его нужно просто пережить и двигаться дальше…

Я встала и огляделась. Меня окружали руины. Ценных вещей в квартире не осталось. Вынесли всё, кроме мусора. Его–то как раз были горы. Я совершенно другими глазами посмотрела на то, во что превратила свою жизнь, и меня передёрнуло от отвращения.

К реконструкции приступила незамедлительно. Привела себя и квартиру в порядок, сходила в университет и узнала, что для меня будет лучше перевестись на заочное и пойти работать или же есть возможность взять подработку в самом университете и остаться на очном.

Женщины в секретариате оказались отзывчивыми. Они разъяснили, что перевод с бюджета на коммерческое заочное лишь усугубит проблему. Пристроили меня на полставки лаборантом, дали рекомендательное письмо коменданту общежития. Жильё было положено только иногородним, но строгая пожилая женщина выделила мне маленькую тёмную каморку. И даже не стала брать с меня плату в обмен за услуги в качестве уборщицы.

Жизнь продолжалась, отчаянно скрипя шестерёнками. Было тяжело, очень. Но скромных средств за полставки лаборанта и сдачу нашей с мамой квартиры в наём хватало на макароны. Иногда даже с сосиской. Пенсию по потере кормильца и копеечную стипендию я откладывала на счёт. Несмотря на мой скромный вид из разряда «бедненько, но чистенько», у меня даже появились друзья.