Птица с меланитовыми глазами - стр. 4

– Это лесной черт водил их кругами, – прозвенел, как колокольчик, голос напуганной девушки.

– Смерть вместе с чертом оскалила пасть со свинцовым зубом. В разгар охотничьего сезона такие случаи не редкость. Какой-то неопытный охотник спутал женщину с ланью и выстрелил на слух по невидимой цели.

Одинокие всхлипы, казалось слегка придушенные подушкой, заклекотали в мрачной детской, от чего я вздрогнула и взглянула на кровать, на которой, появившись из ниоткуда, уже лежала девочка. Человеческий галчонок, обхватив руками плюшевые игрушки, давился собственным плачем, стараясь не привлечь внимание взрослых, продолжавших напевать за призрачной дверью об ужасной трагедии.

– Мама. Где моя мама? Я хочу к маме…

Белая атласная лента, вплетенная в темные волосы, представилась мне выпавшим пером ангела, спешно покинувшего своего подопечного и оставившего его наедине с превратностями. Воспоминания о собственных детях наравне с другими воспоминаниями прошлого стерлись из дневника моей памяти, а может и вовсе в его кожаном переплете не нашлось страниц для роли матери, но нахлынувшие внезапно знакомые чувства подсказали подойти к ребенку и обнять.

Я смогла пошевелиться, даже подняться, но, как мушка, попавшая в плетеное логово огромного паука, своим устремленным движением натянула невидимые нити, которые в одночасье мелодично лопнули, и в воздухе повисло облако потревоженной пыли. Застыв в замешательстве, я обнаружила, что это сияющее облако когда-то было плачущей девочкой, а теперь она исчезла, угасла, как и ночник, погрузивший темницу в душную полутьму.

Все увиденное в детской оказалось перламутром воображения, взращенным в моллюске желания разорвать пузырь одиночества. Это выцарапало на груди колкую обиду, но винить можно было только себя, собственную наивность.

Призрачная дверь, преграждавшая до этого выход из детской, исчезла, как если бы Лабиринт огромным компостером пробил в дверном проеме разрешение на мое погружение в его интерьерные таинства. Но прежде, чем закружиться в коридорных виражах, я сделала неожиданную остановку, наткнувшись в проходе на ажурную рамку, словно тенью покойника занавешенную черной тканью.

Это зеркало! Как ужаленная, я подпрыгнула к нему и сдернула темную вуаль, чтобы, наконец, увидеть свое забытое лицо. Все было тщетно: в вихре падающих волокон, сплетенных черной чередой, я потеряла свое отражение вместе с пропавшим серебром. На стене остался только каркас, обнимавший когда-то большое зеркало.

В расстроенных чувствах я безвольно нырнула в смазанную реку безликих, пустующих залов и темниц, которая стелилась по руслу моего вынужденного путешествия.