Птица не упадет - стр. 55
Старые и седые, возможно, сожалеют – сожалеют в глубине души о долгих солнечных днях, оставшихся в прошлом, о жизни, проведенной в бесконечном однообразном труде ради чужого богатства. Они наверняка жалеют, что, когда умрут, не оставят ни следа, ни ряби на поверхности, никакой памяти по себе, кроме, может быть, сыновей, которые повторят их бессмысленный цикл; все они взаимозаменяемы, все несущественны.
Он остановился у ворот и встал в стороне; людской поток плыл мимо, а в Марке нарастало возбуждение, уверенность в том, что его ждет нечто особенное, какая-то особая достойная задача. Его ждет особое место, и он знает, что должен отыскать его.
Он заторопился, неожиданно благодарный Фергюсу Макдональду за то, что тот оказал на него давление, заставил взглянуть в лицо самому себе, перестать спокойно плыть по течению, как он плывет со времени бегства из Ледибурга.
– Вы опоздали, Андерс. – Начальник сердито оторвался от бухгалтерских книг, и каждый из его подчиненных повторил этот движение. На Марка с осуждением смотрел ряд из лиц. – Что скажете?
– Я пришел только чтобы прибрать на своем столе, – с улыбкой ответил Марк, все еще взбудораженный. – Я увольняюсь.
Осуждение на лицах медленно сменилось удивлением.
Уже стемнело, когда Марк открыл заднюю дверь дома и прошел на кухню. Весь день он бесцельно бродил, его безжалостно подгоняли новая энергия и будоражащие мысли; он не понимал, до чего проголодался, пока не увидел свет в окне и не уловил слабый запах еды.
Кухня была пуста, но Хелен спросила из комнаты:
– Это ты, Марк?
Прежде чем он успел ответить, она появилась в дверях кухни и прислонилась к косяку.
– Я думала, ты сегодня не придешь.
На ней было синее платье; Марк знал, что оно у нее лучшее, она бережет его для особых случаев; еще Хелен накрасилась, чего Марк раньше никогда не видел. На щеках пятна румян, губы накрашены, отчего ее кожа светилась по-новому. Короткие темные волосы вымыты и блестят в свете лампы; зачесанные назад, они заколоты над ухом черепаховой заколкой.
Марк смотрел на нее. Ноги, стройные и гладкие в шелковых чулках, обуты в аккуратные туфли-лодочки.
– Чего уставился, Марк?
– Ты… – Марк говорил хрипло, с остановками. – Ты сегодня очень красивая.
– Спасибо, сэр. – Она рассмеялась низким грудным смехом и присела в пируэте, взмахнув синим шелком юбки. – Я рада, что тебе нравится. – Она подошла к нему и взяла за руку. Ее прикосновение освежало, словно погружение в горный пруд. – Садись, Марк. – Она провела его к стулу во главе стола. – Давай-ка налью тебе хорошего пива. – Прошла к ящику со льдом и, снимая крышку с бутылки, оживленно продолжала: – Я купила у мясника гуся. Любишь жареного гуся?