Птица не упадет - стр. 43
Немедленно грянул выстрел.
Марк в свете фонарей увидел поднятую пулей пыль; зулус повернул и побежал прямо к открытой травянистой равнине. Полдюжины выстрелов разорвали ночь в гневном сверкании красных вспышек, но зулус продолжал бежать.
Один из людей с грузовика опустился на колени, и Марк увидел в свете ламп его бледное напряженное лицо. Он старательно прицелился, его ружье резко дернулось.
Зулус беззвучно упал в траву, и возбужденная стая преследователей собралась вокруг его тела.
– Боже, да это всего лишь черный!
Последовал гневный спор, который длился минут пять, потом четверо из них за ноги и за руки потащили тело к грузовику.
Голова чернокожего откинулась, почти задевая землю, рот был открыт, капавшая оттуда кровь в свете ламп казалась черной, как смола; голова качалась в такт шагам несших его людей. Зулуса бросили в кузов грузовика.
Мимо станции с грохотом прошел северный поезд, пронзительно свистнул и исчез в направлении Ледибурга.
Люди забрались в грузовик, заработал мотор, грузовик вырулил на неровную дорогу, осветив фарами небо и землю, и уехал.
Стоящий поезд печально свистнул и медленно покатил вперед. Марк выбрался из убежища под кустом, захромал следом и догнал его раньше, чем поезд набрал скорость.
Он перебрался через мешки с сахаром к стенке и обнаружил, что зулус оставил свое одеяло. Кутаясь в него, Марк чувствовал себя виноватым – виноватым в смерти человека, который отнесся к нему по-дружески. Постепенно вину сменил гнев.
Этот горький, разъедающий гнев позволил ему продержаться ночь, пока поезд шел на юг.
Фордсбург – убогий пригород Йоханнесбурга в трехстах милях от Зулуленда и прекрасной лесистой долины Ледибурга. Здесь стоят жалкие домишки, жилье бедных рабочих, строения из оцинкованного железа на деревянных каркасах, с крошечным жалким палисадником возле каждого. В некоторых палисадниках дерзко цветут маргаритки, лодочки и пламенно-красные пуансетии, но в основном это голая, необработанная, заросшая кустами и деревьями земля, к которой обитатели домов равнодушны.
Над узкими улочками и теснящимися домами возвышаются терриконы шахт, горы с плоскими вершинами отравленной желтой земли, из которой извлекли золото. Добыча золота с помощью цианида приводит к тому, что почва становится мертвой, бесплодной. Здесь ничего не растет, а в ветреные дни желтая пыль и грязь окутывают льнущие к земле дома.
Эти отвалы – памятники муравьиным усилиям людей, символы вечной, алчной погони за золотом – господствуют на местности. Шахтные надстройки под безоблачным зимним небом над вельдом напоминают стальных пауков.