Птица Чабос. Самолёт в угоне не значится - стр. 48
– Видно птицу по полету, – Родион взглядом указал на карты, мельтешащие в руках Багратиони.
– Нравится, да? – карты с треском, образовав в воздухе лесенку, перелетели из одной руки Мамуки в другую.
– Душевно, – согласился Родик и подцепил с тарелки ломтик хлеба, накрыл его кусочком буженины и украсил веточкой зелени. – Чувствуется крепкая рука, – добавил он, кусая бутерброд.
– Ты кушай, дарагой, кушай, – радушно похвалил Родика Мамука. – Мы уже покушали…
– Спасибо, – буркнул Родион полным ртом.
– Как ты думаешь, биджё, – Мамука сделал неуловимый пас в воздухе и колода карт магическим образом переместилась из левой руки в правую, где раскрылась роскошным веером. – Как ты думаешь, что мне такого сделать, что бы Вероника обратила на меня внимание? Да?
– Понимаете, – Родик налил себе еще немного вина, взглядом попросив разрешения у Мамуки. – Что бы очаровать любую женщину, нужно для начала добиться ее благосклонности…
– Вах, биджё! – Воскликнул Мамука. – Зачем так говоришь? Зачем Мамуку обижаешь? Мамука Багратиони знает, как себя надо вести с женщиной! Мамука цветы и бриллианты Вероники дарил! Мамука шубы и машины ей покупал! Мамука все делал, что бы благосклонности добиться! И, что ты думаешь, биджё? Цветы она соседу отдает, бриллианты не принимает, шубы с обратной стороны на дверь ручки вешает! А шикарный «Феррари» – весь красный, как рассвет в горах, в ее дворе под дождем мокнет и птички на него, извини меня, биджё, какают! Как Мамука Багратиони еще может благосклонности женщины добиться, а?
– Да-а-а… протянул Родик, и поджал губы. – Тяжелый случай!
– Какой тяжелый, слушай! – Багратиони импульсивно взмахнул рукой перед Лицом Оболенского. – Очень тяжелый!!! – Мамука сердито посмотрел на одну из медсестер. – А ты, Маша, не улыбайся, да?
– Я не Маша, я Даша, – ответила та.
– Иди ты к черту, слушай! – без злобы в голосе бросил Багратиони.
– Фи, как некультурно, Мамука Вахтангович, – Вступилась за сестру Маша.
– Вах! – всплеснул Мамука руками. – Гога, ты медсестра или профессор культурного языка, да? Зачем меня учишь, а? Мамука Багратиони сам знает – культурно или нет!
– Как скажете, Мамука Вахтангович, – проговорили девушки хором.
– Резекция, определенно резекция, – почмокал во сне губами академик Рублев по правую руку от Родиона. – Необоснованная лоботомия…
– Согласен, – кивнул Родик. – Случай действительно очень тяжелый. Необоснованная лоботомия, как тут мне справа напоминают…
– Ты его не слушай, биджё, – отмахнулся Мамука. – Он себе сон смотрит!
– Да я, честно говоря, и не слушаю…