Размер шрифта
-
+

Птенчик - стр. 11

Лиза боится, что из-за этой истории у Паши будут проблемы. Может быть, ему запретят приходить к нам. Она накидывает мне на плечи рубашку, от которой оторвала уже штаны и перчатки. Сбрасываю ее. Она холодная и липкая, к тому же воняет чем-то.

* * *

Рубашку я больше носить не могу. Несмотря на то что бабушка ее постирала, от одного прикосновения к ней, от одного ее вида, от одного не запаха даже, а предчувствия запаха мне становится не по себе.

Бросил ее в пакет, а пакет спрятал на дно рюкзака. Но все равно чувствую ее, а ночами слышу, как что-то там шевелится и шелестит целлофаном.

Мыши, убеждаю я себя.

Но почему-то думаю о кроликах.

Паша говорит, что Олю наказали, что ее держат дома и что он отнял у нее всех кукол. Он врет. Он боится сестру и никогда бы не решился на такое.

Представляю Олю. У окна. Глаза чернющие. В этой ее шляпе с куриными перьями. Шьет.

* * *

Всю следующую неделю идет дождь. Не выхожу из дома, словно бы тоже наказан. Смотрю в окно. Иногда я сплю даже днем, и мне снятся фигуры из полотенец и тряпок в коридорах Желтого дома. У них белые лица, такие, как теперь у Лизы. Они тоскливо ходят из комнаты в комнату или смотрят в окна. Совсем как я.

Потом приезжает отец. Дожди так и не кончились. Вдалеке грохочет. Сверкают молнии. Лиза одна. Паши почему-то нет.

Сижу в комнате. Вещи уже собрал. Вдруг замечаю за окном лицо. Синеватое, вытянутое, края шляпы обвисли, перьев нет – только ярким пятном горит ветка рябины.

– Открой, – шепчет Оля.

Немного колеблюсь, но все же открываю, и дождь врывается в комнату.

– Отдай мне бинт, – говорит она. Потом, немного подождав, добавляет: – Пожалуйста.

И улыбается. Жалко так. Умоляюще.

– Бинт? – спрашиваю.

Злюсь ли я на нее? Наверное, нет.

– Я его в рубашку положила.

– Нет у меня бинта.

Пытаюсь вспомнить, где же он. В рубашке точно не было.

– Я тебе заплачу. Вот, – она кладет на подоконник ворох мокрых купюр. – Тут пятьдесят восемь рублей. Это все, что у меня есть.

Качаю головой.

– Я бы и так отдал. Но он делся куда-то. Может быть, в сарае остался?

Вода течет по ее лицу, и кажется, что она плачет.

– Отдай тогда рубашку.

Где-то в полях прокатился гром.

– Хорошо, – говорю я.

Подхожу к рюкзаку, но открыть не успеваю.

– Это еще что! – слышу голос Лизы. – А ну иди сюда!

Оля исчезла, и только занавеска колышется так, словно хочет броситься на нас. На подоконнике осталась пара монет.


Сестра подбегает, выглядывает:

– Иди сюда, гадина!

В комнату входит отец.

– Что случилось?

– Ничего, – говорю я.

– Ребята балуются. – Лиза отбрасывает с лица намокший локон и смахивает монеты на улицу.

Страница 11